Мастера (сборник)

Неожиданно я осознал, что сегодня истязатели выглядят не так отталкивающе, как всю эту неделю. Совсем заросший Гарик подстриг курчавую каштановую бороду, а Николай Николаевич сбрил чёртовы бакенбарды и вообще надел свитер. Девушку, опять же, привели.

Веселье прекратил Николай Николаевич:

– Муж, и правда, ревнивый. Давайте начинать. Маша, приготовьтесь компенсировать. Итак, разлюбезный Андрей Валентинович, помните ли вы наш первый разговор в ресторане? Вы ещё на жизнь жаловались, а я объяснял, что вы сами себя сглазили?

– Минуточку! – пробормотал я. – Так это вы всю неделю не садомазохизмом занимались…

– …а блокировку тебе, дурень, ставили! – подхватил Гарик.

– Слабый галлюциноген, негативный фон, – Николай Николаевич обвёл рукой обшарпанную комнату, – помноженные на ваше богатое воображение… Словом, всех тех бед, что вы тут себе напредставляли, с вами не произойдёт. По крайней мере, в ближайшее время. Компенсируйте, Маша.

– То есть с работы меня не выперли? – Мой отупевший мозг мог осмысливать только фрагменты услышанного.

– У вас больничный по причине гриппа. И с квартирой тоже всё наладилось. И даже кота вашего пристроили к бывшим родителям… то есть к родителям вашей бывшей супруги.

Голова моя вдруг закружилась, что-то в ней отчётливо щёлкнуло – и в этот момент в памяти всплыл (правильное слово «всплыли»!) мокрый Гурзуф, экскурсия в Массандру, придумывание препятствий для автобуса…

– Ёжкин кот! Или у меня дежа вю, или я это все уже проделывал однажды!

И я рассказал им все, как на духу. Они слушали бред о сухих субтропиках и белом портвейне с такой серьёзностью, как будто я передавал сенсационное сообщение, имеющее важное народнохозяйственное значение.

Они точно были сумасшедшими. Я так им в конце и сказал.

– В каком-то смысле да, – задумчиво потирая подбородок, согласился Николай Николаевич. – Но точнее было бы назвать нас ненормальными. Да и вас тоже.

– Не примазывайтесь, Николай Николаевич, не примазывайтесь! – ехидно заметил Гарик. – Вы-то как раз нормальный!

Николай Николаевич грустно покачал головой:

– Да, я-то как раз нормальный.

– А я, значит, нет? – счёл необходимым возмутиться я.

– Ты – нет, – очень довольно подтвердил Гарик. – Ты отбойник.

– И раз уж я один нормальный среди вас, – перебил его Николай Николаевич, – давайте я вами поруковожу. Прошу вас, Мария.

– Ну давайте. Андрей, слушайте меня внимательно. То, чему мы сейчас будем учиться, важно прежде всего для вас. Итак, вы – отбойник…

5

Отбойник – это на профессиональном сленге.

По-научному (то есть по терминологии Николая Николаевича) это называется «модулятор информационного поля с отрицательной обратной связью». Мне больше нравится «мастер сглаза».

Суть такова: как только представит себе отбойник какое-нибудь событие, так оно сразу и не происходит. То есть не сразу – а просто не происходит и все. И чем ярче он себе представляет, тем меньше шансов, что эта фантазия воплотится в реальность.

Это вкратце.

А если по полной программе, то объяснение заняло что-то около месяца. А может, это я такой тупой попался – не знаю. Чего только со мной не делали, чтобы я въехал: лекции по статистике читали, кубики бросали, даже в «очко» со мной на деньги играли. Я, как обычно, с пол-оборота завёлся и тут же просадил остаток наличности. Наличность мне вернули, но с объяснениями – дескать, если бы я так не стремился выиграть, а, наоборот, стремился проиграть, то обчистил бы всех до нитки.

Попробовали. С тем же результатом.

– Ты ж не «топор», – злился Гарик, – а «отбойник»! Ты должен всё шиворот-навыворот хотеть!

Поясняю: «топор» – это как «отбойник», только наоборот. Чего хочет, то и происходит («В рамках существующей реальности», – обычно уточнял Николаич).

– Андрюша, – вздыхал наш научный руководитель, – мы же договаривались: как только тебе начинает чего-то хотеться, сразу компенсируй.

Компенсировать меня к тому времени уже немного научили, но объяснять вам про компенсацию… Нет, даже пытаться не буду. Я бы сам ни бельмеса не понял, если бы не Маша с Гариком.

Гарик, он – сволочь такая – не только мысли читать умеет, но и передавать их от одного человека к другому. Может даже на большом расстоянии, только ленится. Предпочитает физический контакт. Хотя, конечно, в главном Гарик не соврал – передаёт он не мысли, а эти… мыслеобразы. Бывало, закоротит нас с Машей – и я сразу начинаю видеть её мыслеобразы. А она – мои. И по физиономии мне – хрясь. А Гарик – второй раз сволочь – сидит и ухохатывается.

Гарик вообще оказался редкого оптимизма человек – из всего пользу выжать умеет. Вы думаете, чего он меня на свою ногу науськивал? Правильно, берёгся от нового перелома. Я так усиленно желал ему всяческих бед и увечий, что никакие несчастные случаи с ним в ближайшие сто лет точно не произойдут.