Читаем Мастера портрета полностью

Одетая в роскошное платье с яркими цветами, она невозмутимо и спокойно смотрит на зрителя. Богатое платье дополняют множество браслетов с большими камнями, броши и кольца. Как и образ Бертена, изображение мадам Муатесье имеет дополнительное, символическое значение. Пышная красавица олицетворяет собой буржуазию времен Второй империи, стремящуюся к роскоши и богатству.

Энгр прожил долгую жизнь. Будучи уже глубоким стариком, художник продолжал писать. Однажды, провожая свою модель после сеанса до ее экипажа, художник сильно простудился и слег в постель. Вскоре живописец, которому шел восемьдесят седьмой год, умер.

<p>Теодор Жерико</p><p>(1791–1824)</p>

Жак Луи Давид, увидевший в Салоне картину Теодора Жерико «Офицер императорских конных егерей во время атаки», сравнил ее с полотнами Ф. Жерара: «Посмотрите на портрет моего ученика Жерара, это красиво, хорошо сделано, но эта живопись холодна, суха и имеет вид обоев. А теперь посмотрите на картину Жерико, как крепка его живопись, как богат и правдив тон, какой темперамент, движение; это прекрасно, и я, Давид, был бы счастлив и горд, если бы я сделал этого „Офицера конных егерей“».

Французский живописец, график и скульптор Теодор Жерико появился на свет в Руане, в состоятельной семье. В 1806–1808 годах мальчик учился в Императорском лицее. Он рано начал рисовать и все свое свободное время посвящал этому занятию. Отец не приветствовал увлечений Жерико, но, несмотря на его протесты, Теодор в 1808 году стал брать уроки живописи у известного мастера К. Верне. Вскоре он перешел от Верне к популярному в те годы художнику П. Н. Герену. Обладавший ярким дарованием, Жерико оставил позади всех остальных учеников и вскоре превзошел своих учителей. Значительную роль в формировании художественной манеры Жерико сыграло творчество Ж. А. Гро и Ж. Л. Давида. Особенно заметно воздействие этих мастеров в ранних работах живописца.

Событием в культурной жизни Парижа стало появление в Салоне 1812 года картины Жерико «Офицер императорских конных егерей во время атаки» (1812, Лувр, Париж). В каталоге эта картина называлась «портретом» (моделью художнику служил лейтенант Робер Дьедонне), но можно с уверенностью утверждать, что полотно выходит за границы портретного жанра.

Т. Жерико. «Офицер императорских конных егерей во время атаки», 1812, Лувр, Париж

Жерико представил на картине конного офицера, летящего в атаку с саблей в руке. Не только черты его лица, но и жесты, поза, устойчивая посадка в седле выражают смелость и отвагу. Зритель понимает, что воин врывается в самую гущу сражения. Вокруг него полыхает огонь, клубится пороховой дым, гремят пушки, носятся обезумевшие лошади. В каждой детали композиции, в ее колорите, цветовых контрастах ощущается романтическая приподнятость.

Цвета, с помощью которых переданы фигуры офицера и вздыбленного коня, гармонируют с окружающим фоном. Теплые оттенки розового, коричневого, серого с вкраплениями ярко-красного (отблески пожара, манжеты, пояс в костюме всадника), контрастирующие с холодной синевой мундира, создают впечатление необыкновенной красочной насыщенности. Стремясь сделать изображение более живым и патетичным, Жерико развернул фигуру всадника в сторону, противоположную направлению движения лошади.

Т. Жерико. «Безумная старуха», 1822–1823, Лувр, Париж

Образ смелого воина, как будто воплотивший в себе всю энергию и мощь нации, отразил страстное воодушевление художника, его восхищение мужеством и отвагой героев Франции.

Подлинный историзм, свойственный этому полотну, нашел отражение и в других портретах Жерико. Среди них – знаменитый «Офицер карабинеров» (1812–1814, Музей изящных искусств, Руан), а также исполненный в это же время «Карабинер» (1814, Лувр, Париж). В данных портретах нет никакого действия, но черты исторического жанра можно увидеть в типажной точности – в мужественных лицах моделей, в горящих решимостью и отвагой глазах, в их ладных фигурах, облаченных в военные мундиры, а также в том трагическом, напряженном чувстве, которое ощущается в этих образах. Жерико сумел передать душевную тревогу портретируемых, не используя элементы повествовательности, красивых деталей, эффектных жестов и поз.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология