Мастера Книги

От этих мыслей я, наверно, побелел. Ну а пот на ладонях и слабость в коленях были уже тут как тут.

К счастью, дед быстро заметил мое состояние и понял, что у меня на душе.

– Можешь не волноваться, – заверил он, – ты сделал то, что должен был сделать.

– Считай, что экзамен ты сдал, – подтвердил Тень.

– Экзамен?

– Когда судьбе что-то нужно от нас, она сначала намекает нам на это очень деликатно. Если же мы ее не слышим или не понимаем, она пытается привлечь наше внимание более заметно. И если мы продолжаем ее не замечать, она начинает пытаться привлечь к себе наше внимание все более и более настойчиво, пока мы не поймем, что ей от нас надо. Ну а к тем, кто слишком тупой или слепо-глухой, она применяет уже крайние меры, и начинает от всей души бить их мордой об асфальт. Книга действует примерно также. А так как намеков ты не понимал, то и пришлось Книге устраивать весь этот цирк с заложницей.

– И что, нельзя было просто сказать? Прислать одного из вас и сказать, – разозлился я.

– Ты должен учиться соображать. Нам не нужны слепые исполнители. Нам нужны творчески мыслящие люди.

Думаю, Тень собирался прочесть мне целую лекцию на эту тему, но во мне словно выключили ток. Я даже не помню, как добрался до дивана. Помню лишь слова деда:

– А как ты хотел? Все это чертовски утомляет.

Новая Глава

Вернулась Алина только через три дня. Выглядела она уставшей, но не больше – похоже, врачи в нашей фирме не зря получают зарплату.

– Как дела? – спросил я после нашего приветственного поцелуя.

– Ты не представляешь, как я устала! – произнесла она таким голосом, что я тоже почувствовал себя уставшим. – Хочу в душ, потом кофе и спать. Спать, – мечтательно повторила она.

Душ ее окончательно разморил, так что кофе она пила на автопилоте, держась из последних сил, чтобы не заснуть с чашкой в руке. Проглотив обжигающий напиток, как лекарство, она, вылитая зомби, отправилась в постель. А я пошел в кабинет, за компьютер – рутинный труд никто пока что не отменял. Вот только мне не работалось. Голова была тупотяжелой и совсем не хотела варить, и все попытки заставить себя думать отзывались отвратительным зудом в зубах. К тому же меня мучили душевная тошнота и грусть.

Хотелось послать все нафиг или, еще лучше, призвать на наши головы какой-нибудь там Апофиз, даже родился каламбур: А пофиг нам ваш Апофиз, и второй: А пофиг Апофизу мы.

Вот интересно, почему это мозг всегда с удовольствием выдумывает матерные стишки или глупые каламбуры, а стоит озадачить его каким-нибудь действительно интересным вопросом… Или же это – лукавство, и действительно интересны мне именно эти глупости и матерные стишки?

Пришла Алина. Она подошла ко мне сзади, нежно обняла и поцеловала в шею.

– Я соскучилась, – прошептала она.

Я развернулся на стуле, и она села ко мне на колени. Мы страстно поцеловались, потом еще и еще…

Потом я немного отодвинул голову от ее лица. Глаза Алины лучились любовью, нежностью и счастьем. И ни намека на то, что она совсем недавно рисковала своей жизнью, чтобы сдать меня куратору и его подопечным. Меня восхищала, удивляла и пугала ее доведенная до совершенства способность лгать. Глядя в ее влюбленные честные глаза, я понял, что не могу быть уверен хоть в чем-то с этой женщиной, и даже ее переживания, когда меня вызывал куратор, вполне могли оказаться элементом игры, как и вся наша любовь… ее любовь.

А вот я нихрена не умею ни врать, ни претворяться. По крайней мере Алина меня раскусила сразу.

– Что с тобой? – настороженно спросила она и внимательно, словно впервые только увидев, посмотрела на меня.

– Ничего, – ответил я.

– Ты какой-то не такой… другой.

– Все нормально, – я попытался ее поцеловать, но она отстранилась.

– Можешь ничего мне не говорить, но не забывай, что я тебя насквозь вижу.

– Запарился я. Хочу бросить все и умотать в отпуск недели на две. Ты не представляешь, как меня все достало!

– Еще как представляю, – грустно прошептала она.

– Тогда, может, бросим все и мотанем куда-нибудь?..

– Куда?

– Куда угодно, лишь бы подальше от всех этих компьютеров, клиентов и вообще людей.

– Пожалуй, отпуск я смогу нам устроить, – решила Алина.

Похоже, мое объяснение было принято, хотя разве мог я быть хоть в чем-то с ней уверенным?

Алина ласкала меня, все сильнее распаляясь с каждым поцелуем, каждым прикосновением, мне же было тошно до слез. Я хотел схватиться руками за голову и орать белугой в белый свет, проклиная всех тех уродов, которые сумели таки если не разрушить, то расколоть наши отношения. Я чувствовал… на высшем, энергетическом плане мы стали с Алиной единым целым, единым существом, и эти паскуды разрывали теперь нас на две части, не позаботившись дать обезболивающего, не говоря уже…

А я не хотел… я совсем не хотел расставаться с любовью, не хотел относиться к Алине, как к минному полю, не хотел…

Я был не в силах изменить ситуацию, не в силах все позабыть и начать с нуля, не в силах…