Мастера и шедевры. Том 2

Неувядаемые подвиги доблести и славы русского оружия в исполнении его патриотической кисти обретали вечность. Все внутренние движения сложного флотоводческого искусства маневра, весь непередаваемый грозный эффект артиллерийского боя, молниеносность и неустрашимость десантных операций — все это нашло свое великолепное воплощение в превосходно написанных полотнах художника-гражданина.

Трудно перечислить все полотна Ивана Константиновича Айвазовского, посвященные обороне Севастополя и морским сражениям.

Можно сказать, живописцу удалось запечатлеть самые драматические и яркие страницы истории нашего боевого морского флота.

Его картины воспитывают в зрителе дух гордости, патриотизма, желание изучить, узнать историю тех незабываемых дней.

Сами названия — «Оборона Севастополя», «Малахов курган», «Гибель английского флота у Балаклавы», «Переход русских войск на Северную сторону» — говорят о многом, они невольно заставляют нас вспомнить о героической обороне Севастополя…

Восторженно был встречен его приезд в осажденный Севастополь. В те дни защитники увидели его на прославленном Малаховом кургане вместе с героическими руководителями обороны города Нахимовым и Корниловым.

Воспоминания…

Они роем теснились в душе великого художника, когда он глядел на страшную и суровую панораму Севастополя.

А ведь он помнил его мирным, белоснежным, утопающим в зелени, тихим и приветливым.

Пришла старость.

Ивану Константиновичу пошел восьмой десяток. Но живописец не снижает напряжения труда. Он пишет все новые и новые картины.

Лето проводит в Крыму, в Феодосии, зимой приезжает в Петербург или в Москву.

Сюжетом большинства его произведений служит море в разных состояниях. И сколько ни глядишь на его творения, поражаешься великому разнообразию сюжетов и пластических решений, в общем, одной темы.

Секрет этого сложен и прост.

Вот что говорил о своих работах сам художник:

«В нашем искусстве, плоды которого достигаются, как и во всех специальностях вообще, только настойчивым трудом, более чем где-нибудь важно не распускать себя.

… В картинах моих всегда участвует, кроме руки и фантазии, еще и моя художественная память. Я часто с удивительною отчетливостью помню то, что видел десятки лет назад, и потому нередко скалы Судака освещены у меня на картине тем самым лучом, что играл на башнях Сорренто; у берега Феодосии разбивается, взлетая брызгами, тот самый вал, которым я любовался с террасы дома в Скутари».

И мастер создал по памяти шедевр. «Среди волн» — назвал Айвазовский эту жемчужину русской живописи. Автору был восемьдесят один год.

«Среди волн»… Над бездной мечутся седые яростные валы. Они необъятны, в гневе рвутся ввысь, но черные, свинцовые тучи, гонимые штормовым ветром, нависают над пучиной, и здесь, как в зловещем адском котле, властвует стихия.

Клокочет, бурлит, пенится море. Искрятся гребни валов.

Ни одна живая душа, даже вольная птица, не смеет зреть разгул бури… Безлюдно…

Только великий художник мог увидеть и запомнить этот поистине планетарный миг, когда веришь в первозданность бытия нашей Земли.

И сквозь грохот и рев шторма тихой мелодией радости пробивается луч солнца, и где-то вдали брезжит узкая полоска света.

«Быть многообразным — как природа!» — говорил Иван Айвазовский.

Ведь такие слова могут сказать очень немногие мастера пейзажа во всей долгой истории мирового искусства. Но живописец знал не только свою силу, но и свои недостатки. Он не раз вспоминал разговор с Александром Ивановым, который призывал неустанно изучать и писать природу.

… Иван Константинович в конце своей долгой многотрудной жизни открыл школу живописи в Феодосии, в городе, которому он неустанно помогал и почетным гражданином которого был.

Однажды, собрав группу учеников после долгого дня занятий и трудов, маститый художник вздохнув сказал:

— Я вижу, что мои картины произвели на вас сильное впечатление. Предостерегаю вас от подражания, которое вредит самостоятельному развитию художника. Можете перенимать технику того или другого живописца, но всего остального вы должны достигать изучением природы и подражанием ей самой.

Ученики молчали. Со стен студии на них глядела сама жизнь — море необъятное, трепетное, пронизанное то светом солнца, то угрюмое и свинцовое, словно нахмуренное в пасмурный день. Они зримо ощущали, как бежит лунная дорожка по тихой глади морских вод, видели клубы дыма и языки пламени на горящих кораблях…

Среди волн.

В открытое окно мастерской лились лучи заката.

Вечерняя заря во всей своей непередаваемой прелести вставала над Черным морем.

Это был поистине пир красок, уловить все богатство которых удалось лишь немногим мастерам живописи в мировом искусстве, — среди них одним из первых был Иван Константинович Айвазовский. Художник и патриот.

Добрый, честный, широкий человек и гражданин своего Отечества.