Мастер Загадок

Она почувствовала, что король с мгновение изучает ее лицо в темноте, и тут же вспомнила, что он видит ночью, как днем. Он сказал: «Входите», и они последовали за ним в обширный внутренний зал. Огонь и свет переплелись, словно гладкие каменные стены были увешаны колышущимися узорчатыми тканями. Бодрые голоса горняков и ремесленников словно бы дробились и тонули в величавом безмолвии камня. Вода, вся в отсветах пламени, бежала по изгибам желоба, прорубленного в полу, и уносилась во тьму. Необработанные самоцветы, врезанные в стены, посверкивали в свете факелов. На миг Данан остановился, чтобы что-то вполголоса приказать слуге, затем повел их по боковой лесенке, которая вилась посередине каменной башни. В дверях он остановился и отвел рукой занавеси из чистого белого меха.

— Присаживайтесь, — предложил он путникам, когда те вошли. Они тут же расположились в креслах, покрытых звериными шкурами. — У вас усталый и голодный вид; еду сейчас принесут, а пока вы будете подкрепляться, я расскажу вам все, что могу.

Тристан, лицо которой опять выразило крайнее изумление, внезапно спросила Данана:

— Это ты научил его оборачиваться деревом?

Он улыбнулся:

— Да.

— Так странно было услышать об этом на Хеде. Элиард не мог понять, как Моргон это делает. Он частенько останавливался и глазел на яблони; он говорил, что не может взять в толк, куда деваются его волосы и как он дышит. Элиард. — Ее ладони стиснули подлокотники. Все увидели вспышку радости в ее глазах, несколько омраченную усталостью. — Все в порядке? С Моргоном все в порядке?

— Мне показалось, что да.

— Но я не понимаю, — произнесла она почти умоляюще. — Ведь он утратил землеправление. Как он мог остаться в живых? А если он жив, как с ним может быть все в порядке?

Данан открыл рот, но снова сомкнул его, так как вошли слуги с большими подносами, полными еды и вина, и чашами воды. Он выждал, пока не разведут огонь, дабы развеять прохладу горного вечера, и пока гости не умоются и не приступят к еде. Затем заговорил приветливо, словно рассказывал сказку кому-нибудь из своих внуков:

— Неделю назад, шагая через пустынный двор в сумерках, я заметил, как некто движется мне навстречу. Некто, казалось прямо на ходу создававший себе обличье из сумерек, едких дымков, ночных теней, — некто, кого я больше не чаял повидать в этом мире… Как только я узнал Моргона, мне почудилось на миг, будто он лишь недавно покинул мой дом и тут же вернулся, — но это было первое впечатление. Затем, когда я вывел его на свет, я заметил, что он осунулся, — как если бы его долго сжигала изнутри некая мысль, и что волосы его здесь и там побила седина. Мы с ним проговорили до поздней ночи, и он рассказал мне о многом — но все же казалось, что осталось какое-то важное и темное воспоминание, которого он мне не открыл. Он сказал, что знает о том, что утратил землеправление, и спросил о новостях с Хеда, но я почти ничего не мог ему сообщить. Он попросил меня передать торговцам, что он жив, чтобы вы узнали об этом.

— Он возвращается домой? — отрывисто спросила Тристан.

Данан кивнул.

— В конечном счете, но… он сказал мне, что применяет все чудесные умения, которым научился, просто чтобы остаться в живых…

Лира подалась вперед.

— Что значит «научился»? Гистеслухлом его чему-то научил?

— Некоторым образом. Ненамеренно. — Тут брови короля сдвинулись. — Но как вы об этом узнали? Как вы поняли, в чью западню угодил Моргон?

— Моя мать догадалась. Гистеслухлом, кстати, был одним из Наставников в Кэйтнарде, когда Моргон там учился.

— Да. Он говорил мне об этом. — Тут в его мирных глазах мелькнула суровость. — Очевидно, Основатель Лунголда что-то искал в разуме Моргона, какие-то сведения, и, прощупывая каждое воспоминание, каждую мысль, врываясь в самые глубокие и тайные закоулки, он невольно раскрыл собственный разум, и Моргон этим воспользовался. И вот так он в конце концов освободился от Гистеслухлома — почерпнув из разума волшебника знания о его сильных и слабых местах, использовав против него его же мощь. Моргон сказал, что ближе к концу он порой не понимал, который разум чей, особенно после того, как волшебник начисто лишил его чутья земли. Но в миг решающей схватки он помнил свое имя и знал, что за долгий, черный, ужасный год он стал сильнее, чем сам Основатель Лунголда…

— А как же Высший? — спросила Рэдерле. Она почувствовала, как что-то произошло; мощные камни, окружавшие очаг, горы, обступавшие башню и дом, казались теперь до странного хрупкими; а самый свет — прихотью тьмы, затаившейся у рубежей мира. Голова Тристан была склонена, лицо скрыто волосами; Рэдерле понимала, что сестра Моргона беззвучно плачет. Она почувствовала, как что-то дрогнуло и у нее в горле, и стиснула его ладонями. — Что… Почему Высший не помог ему?

Данан испустил глубокий вздох.

— Моргон не говорил мне, но то, о чем он рассказал, позволяет мне догадываться.

— А Дет, арфист Высшего? — прошептала Лира. — Гистеслухлом убил его?