Мастер возвращений

— Объезжаем. Но не каждый раз.

— Потому что…

— Потому что, понимаете, когда народ расходится из баров, лучше, чтобы они знали о нашем присутствии.

— Чтобы предотвратить убийства, «связанные с образом жизни»?

— Да, сэр.

— И вас это волнует, потому что…?

— Всех должно волновать, — огрызнулся Войт. — «Служить и защищать», не так ли, сэр?

Войт ощетинился. Решил, что Брюс принял его за одного из тех, кто ведет тот самый образ жизни — коль скоро он их защищает.

— Ваш партнер соглашался? — спросил Брюс.

— Ворчал, но не мешал мне сюда заезжать.

— Случалось вам предотвращать преступления?

— Несколько раз разнимали драчунов, — сказал Войт.

— Но ничего подобного не случалось?

— Нет, сэр.

— Вы не каждую ночь на дежурстве, не так ли, Войт?

— Да, сэр. Дежурим в разные ночи и на разных участках.

— Как вы считаете, мог наш убийца решить, что патруль сюда не заглядывает?

— Обычно так и бывает, сэр.

О'Рейли нахмурился, но его недовольство относилось не к Войту. К Брюсу.

— Вы думаете, спланировано заранее?

Брюс промолчал. Дело касалось Бюро, и он не мог угадать, как Бюро им распорядится.

Но да, он думал, что убийство спланировано. И предчувствовал, что найти убийцу будет несложно — благодаря брошенному седану. И ему не хотелось признавать, как сильно беспокоит его этот брошенный седан. Потому что этот седан мог означать только одно: человек, застреливший пятерых агентов ФБР, был — почти без тени сомнения — агентом ФБР.

Кеннеди оглядел коробки и шкафы, заполненные досье, и на секунду дал волю изумлению. В его кабинете теснились люди: он объединил свой кабинет с приемной, вместо того чтобы, как полагалось, использовать стандартного размера кабинет за ней.

В результате помещение у него получилось длиной с футбольное поле, с роскошными окнами. Сейчас шкафы загораживали акварельные рисунки его детей на стенах. Мебель сдвинули в сторону, освобождая место для коробок, и ему в первый раз показалось здесь тесно.

Он упер ладони в бедра, соображая, с чего начать. С тех пор как шестеро агентов начали переносить шкафы в его кабинет, пять раз звонил глава аппарата Джонсона. Кеннеди не брал трубку. В последний раз ему передали прямой приказ явиться в Овальный Кабинет.

Кеннеди игнорировал приказ.

Игнорировал и звонящий телефон — прямой связи с Белым Домом — и сообщения его собственного заместителя (разбуженного вызовом среди ночи).

Элен Гэнди стояла в коридоре, скрестив руки на груди. С запястья свисала на ремешке дамская сумочка. Она с величайшим неодобрением наблюдала за происходящим. Хаскелл проверял, не осталось ли где еще досье. Но Кеннеди уже нашел единственное, что его интересовало: ключ.

Он был в самом обыкновенном с виду большом картотечном ящике в нижнем отделении письменного стола Элен Гэнди. Кеннеди перенес его в свой кабинет, и теперь перебирал карточки, в надежде разобраться прежде, чем ему снова помешают.

Один из рабочих уже сменил замки в дверях внутренних помещений и теперь, когда переноска досье закончилась, возился с входной дверью. Кеннеди прикинул, что к семи утра его кабинет превратится в крепость.

Но тут в коридоре послышалась суета, несколько изумленных восклицаний: «Господин президент, сэр!» и официальная команда: «Пропустить президента!». Он инстинктивно повернулся к двери. Рабочий отскочил. Дверная ручка осталась у него в руке.

— Где этот хренов ублюдок? — голос Линдона Бэйнса Джонсона раскатился по коридору. — Что, здесь у всех кишка тонка напомнить ему, что он работает на меня?

Вопрос был риторическим, однако кто-то попытался ответить. Кеннеди расслышал: «Ваш приказ, сэр».

— Чушь собачья!

ЛБДж уже стоял в дверях. Два секретных агента торчали за плечами. Он махнул рабочему.

— Вам лучше выйти.

Того не пришлось упрашивать. Он шмыгнул за дверь, так и не выпустив дверной ручки. ЛБДж вошел один, закрыл за собой дверь и поморщился, когда она снова начала открываться. Он подтянул стул, подпер им дверь и свирепо уставился на Кеннеди. Свирепый взгляд на этом лице, похожем на морду бойцового пса, получался отлично. Не мешал даже нелепый наряд президента: шелковая пижамная куртка, заправленная в брюки от вечернего костюма, и парадные туфли на босу ногу. Волосы — их осталось не так уж много — не были набриолинены как обычно, топорщились на висках и на затылке.

— Мне позвонил кто-то из хорьков, подчиненных старому пидору, сказал, что он мертв, а вы грабите его могилу. Я пытался с вами связаться, выяснил, что вы в самом деле выносите досье из кабинета директора и что не желаете отвечать на мои звонки. Следовало бы послать сюда своих ребят, но я прикинул, что они все еще ходят вокруг вас на цыпочках, поскольку вы, видите ли, в трауре, а здесь деликатность неуместна. Тем более что вам, пожалуй, пора было уже задуматься, чем, черт побери, вы все это заслужили!

— Что заслужил? — Кеннеди ожидал встретить ярость ЛБДж, но не так скоро. И не здесь, в собственном кабинете, а в Овальном, день-другой спустя.