Мастер теней

— Пожалуй, на сегодня мне хватит танцев. Я пойду к себе. Увидимся зав… когда-нибудь.

Она попыталась отнять руку, но Дайм удержал.

— Отпусти его. Стрижи не поют в неволе.

Несколько мгновений Шу смотрела на него, словно решая, сказать что-то или не сказать. Потом кивнула, сжала его руку и убежала.

* * *

Следующие два часа Дайм вертелся ужом, добывая информацию, распространяя слухи, намекая, рекомендуя и угрожая — все как всегда, разве что за полгода несколько изменилась расстановка сил. Беседа с ирсидским послом не дала ровным счетом ничего. Он «случайно проговорился» об интересе Парламента к железной дороге от Дремстора до Суарда через Луаз, которую с одобрения Императора начинают строить гномы — что лишь утвердило Дайма в том, что ирсидские герцоги затевают серьезную игру, и гномы тут совсем не причем. Зато друг и гость посла, шер Акану, знаменитый путешественник и не менее знаменитый лжец, весьма заинтересовал Дайма — не столько завиральными историями о каком-то кристалле Мертвого бога, сколько ментальной защитой: ни проникнуть за нее, ни определить автора-мага Дайм так и не смог.

После ирсидца и Акану был посол Ледяных Баронств с намеками на достойное шера-дуо место при дворе Лерда и рассуждениями об оборотной стороне Закона о шерском сословии. За ним — сашмирский посол, озабоченный поведением герцогов в соседней Ирсиде и вниманием Канцелярии к внешним пошлинам на железо. Посол в очередной раз рассыпался в уверениях вечной благодарности, преданности и готовности на любые услуги — если бы Дайм не замял прошлогодний инцидент с чуть не объявленной войной, быть послу сваренным в лучшем оливковом масле, как велят древние традиции Сашмира. За послами были герцог Дарниш, полковник Бертран Флом, капитан Ахшеддин, королевские советники, представитель Дремсторской общины гномов с кузеном, главой суардского Горного банка. И бесчисленные шеры, интересующиеся свежими новостями из Метрополии и жаждущие внимания приближенной к императору особы.

Все это было совершенно необходимо, жизненно важно и входило в обязанности главы Канцелярии, но сосредоточиться на политике становилось все сложнее, и вскоре Дайм поймал себя на том, что не понимает обращенного к нему вопроса престарелой ольберской баронессы. Все его мысли вертелись вокруг Шуалейды, так и не вернувшегося на бал Бастерхази и Тигренка, ширхаб его нюхай.

— Простите, сиятельная, срочный вызов из Конвента, — соврал он. — Мы непременно продолжим беседу позднее.

Ускользнув из зала, Дайм понесся к башне Заката, но остановился на полпути, в галерее Масок. А собственно, что он скажет Шу? Здравствуй, дорогая, я пришел проверить, отпустила ты своего мальчишку или уложила в постель? А может, попроситься третьим? Проклятье. Хиссовы шуточки.

Попавшийся навстречу слуга вздрогнул и попятился, а Дайм рассмеялся: хорош светлый, еще немного, и от него будут разбегаться в ужасе, как от Бастерхази. До своих покоев Дайм шел, старательно замедляя шаг и беззаботно улыбаясь. Не помогло — горничная, натиравшая полы в дальнем конце западного крыла, посмотрела на него, как на сумасшедшего, и тайком осенила лоб малым окружьем. Только тогда Дайм сообразил, что по выходе из бального зала снял с себя иллюзию парадного мундира, чтоб не тратить едва накопившиеся капли энергии, и щеголял потертым дорожным камзолом, к тому же порванным, когда они с Шу бежали по Фельта Сейе.

Шуалейда, Шу, Лея… Как быстро насмешливые боги отняли иллюзию счастья.

Зажмурившись до радужных пятен в глазах, чтобы избавиться от желанного образа, Дайм зашел в свои покои. Холодные, пустые — как раз, чтобы прочитать, наконец, папку Парьена и сундук отчетов. Против ожидания, папку не тронули даже вездесущие мухи. Или Бастерхази на старости лет растерял любопытство, или достиг такого запредельного мастерства, что все ухищрения Дайма ему нипочем.

«… пропали пять сашмирских торговых судов. Векселя, выписанные шкипером и владельцем „Киламджари“, были сданы в Найрисском филиале Горного банка накануне предположительной даты прибытия купцом карумайской наружности…»

Дайм в третий раз прочитал абзац, но пропавшие сашмирские благовония и векселя никак не желали увязываться с нелюбопытным Бастерхази. Взгляд то и дело соскальзывал с исписанных тонким строгим почерком листов на темное зеркало в углу.

Отбросив папку, Дайм вскочил и, пока не успел сам себя отговорить, начертал руну вызова. Зеркало помутнело, заискрило и показало гостиную Шуалейды.

Хилл бие Кройце, Стриж

«Главное в нашем деле — уметь вовремя остановиться», не раз говаривал Мастер. Только вернувшись из Тени, Стриж осознал, насколько же вовремя он остановился в этот раз: вокруг мага хищно мерцали ловчие нити, а сам он уже не выглядел испуганной жертвой, скорее раздосадованным охотником.

— Другого шанса не будет, — ухмыльнулся Бастерхази.

В ответ Стриж сделал неприличный жест, а про себя удивился: почему темный так уверен в том, что ткач не заметит сети? Ведь Тень позволяет видеть магию. Или не Тень?

— Тебе все равно придется её убить. От Хисса не убежишь.