Мастер снов

Хэл чуть пошевелилась, и в ее резковатом движении было явственно видно неодобрение моим словам, которые казались ей легковесными, словно дешевое предсказание. Впрочем, в некотором смысле так и было. Но только в некотором.

– Рик. – Брат моей ученицы взглянул на меня своими удивительными разноцветными глазами, умными, внимательными, и я не нашел ничего лучшего, чем предупредить: – Будь осторожен на пробежках. Адрас, в твоем будущем я не увидел ничего особенного. Впрочем, как и у Криза, кроме того, что его посетит несколько удивительных идей.

– Но ведь это не все, – неожиданно произнесла Орфа, и на ее щеки вернулся нежный румянец. – Ты ведь говоришь не все. Я чувствую, ты недоговариваешь.

Хэлена хотела что-то сказать, может быть, возразить, но промолчала.

– Она права. – Я посмотрел на Марка. И тот невольно подался вперед, внимательно глядя на меня. – Мы говорили об опасности, которая грозит всем вам. Она исходит от тебя. Тебе лучше отказаться от дела, которым ты планируешь заниматься в ближайшее время. А еще лучше – донести до тех, кто поручил его тебе, что оно бесперспективно и опасно. Для тебя и для всех.

– О чем ты? – нахмурился журналист.

– Ты знаешь.

– А может, нам тоже скажете? – подал голос Адрас. Успокоенный моим позитивным предсказанием насчет себя, он снова напрягся.

– Я не могу сказать вам ничего конкретного. Сон не пишет мне большими буквами – в день солнца, в три часа Марк не должен звонить своему начальству. Я вижу, что дело, в которое он втянут, может быть смертельно для него. Остальное он должен понять сам.

– Но ты определил, что это имеет отношение ко всем нам. – Криз вынырнул из своего творческого погружения и замер с карандашом, занесенным над бумагой.

– Да. Некоторое.

– Значит, ты самый опасный человек среди нас. – Адрас перегнулся через Орфу и хлопнул задумчивого Марка по спине.

Я поднялся.

– Извините, ребята, что не можем провести с вами больше времени. Но нам пора.

– Я могу подвезти вас. – Журналист тоже встал, потянулся за своим пиджаком.

– Спасибо, мы с Хэл хотим прогуляться. – Я кивнул хмурой ученице. – Прощайся с друзьями, я подожду тебя на улице. Рад был познакомиться со всеми вами. Надеюсь, мы еще увидимся по более приятному поводу.

Они смотрели на меня с легким удивлением, не понимая такой внезапной спешки. Но не стали задавать вопросов и не пытались удержать, предлагая пообщаться еще.

Я вышел из квартиры Криза. Художник, вновь увлекшийся эскизами, даже не заметил моего стремительного ухода.

На улице опять начал накрапывать дождь. Дома с именами дриад влажно блестели под ним, словно действительно были деревьями, с радостью ловящими небесную влагу. Я стоял под козырьком подъезда и смотрел на зеленый парк.

Хэл вышла довольно скоро. Быстро огляделась, увидела меня, подошла, пытливо вгляделась в лицо.

– Про Марка – правда? Угроза от него?

– Частично. Это лишь верхушка айсберга.

– Как ты понял? По каким знакам?

– Он погиб в твоем сне и единственный оказался со мной в продолжении пророчества.

– А то, что я боюсь прошлого и то ли хочу знать правду, то ли не хочу? Что это значит?

– Идем, пройдемся по вашему прекрасному парку.

Она не стала настаивать на ответе, хотя я видел – ученицу мучает жаркое любопытство. Пока мы шли по узким тропинкам, сменяющимся широкими лестницами, пробирались под изогнутыми сводами гротов, покрытыми искусственными сталактитами, Хэл терпеливо ожидала, когда я начну разговор. И едва мы остановились на вершине пологого зеленого холма, с которого открывался потрясающий вид на парк, я сказал:

– Этот сон был показан не только для тебя, но и для меня. Теперь я – часть твоей жизни и связан с тобой.

– Понимаю, – ответила она кратко.

– Поэтому я должен сказать тебе то, о чем долго не говорил. Если буду молчать и дальше – это станет реальной угрозой для тебя, твоих друзей и родителей.

Хэл не отрываясь смотрела мне в лицо напряженным, встревоженным взглядом. Ее волосы трепал прохладный ветер, пахнущий травой.

– Твой Фобетор хотел убить меня, вернее, перерезать горло – знак того, что я начинаю вредить тебе.

– О боги, Мэтт! – воскликнула она с легкой досадой. – Скажи уже прямо! А то мне становится не по себе.

– Я должен был сказать тебе сразу, но не смог. Я стал учить тебя, потому что ты влезла в мой дом, точно так же, как я когда-то забрался в номер Феликса. Ты показалась мне такой же, каким был я сам – заблудившимся, одиноким, растерянным. Я сделал для тебя то, что он сделал для меня.

Хэл улыбнулась, слегка расслабившись.

– Да-да, я догадалась о твоих глубоких родственных чувствах. Эффект перенесения, знаю. Но что в этом такого страшного?

– Ты такая же, как я, Хэл. Ты тоже дэймос.

Ее глаза распахнулись, зрачок расширился, заслоняя собой серую радужку, словно мы были во сне, а затем сузился до черной точки.

– Так вот почему ты наказал меня после того сна, – произнесла она очень тихо. – Поэтому не дал помочь той женщине с больным мужем… отобрал пуговицу. И ты все время лгал мне.

– Хэл…

Она отмахнулась и даже сделала шаг назад, глядя на меня с обидой и величайшим вниманием, словно хотела проникнуть в мои мысли.