Мастер проклятий

— Мастер Диего, — прошептал Мариус, который как раз закончил перезаряжаться. — Может, я попробую отползти? Видите, вон тот валун? Так мы, получается, будем эти развалины, где они засели, с разных точек видеть. Если кто живой остался, я оттуда увижу.

Парень дело говорит. Непонятно только, с чего я опять оказался мастером, но с этим можно и потом разобраться.

— Давай, только не подставься, — согласился я, и несколько раз выстрелил по развалинам. Такой, своего рода, беспокоящий огонь, чтобы спрятались и дали возможность толедцу добраться до укрытия.

Честно говоря, после наших криков я почти уверился, что способных сражаться жандармов действительно не осталось. Оказалось, напрасно, недооценил я их живучесть и профессионализм. Более того, стрелял я тоже не совсем туда, куда нужно. Слава богам, кусок кирпичной стены, который облюбовал Мариус, находился совсем недалеко, однако уже подбегая к нему, толедец споткнулся, и застонал. Вспышку я заметил, и тут же перевел огонь на нее, но промахнулся — карабинер пригнулся, и, кажется, остался невредим.

— Я в порядке, — крикнул Мариус, не дожидаясь вопроса. — Не сильно задело, вроде бы.

Это было прекрасно, а вот то, что я опять пуст — не очень. Особенно потому что как раз в этот момент я услышал хруст гравия совсем недалеко. Раньше за мной нельзя было заметить хорошей реакции. Сам удивляясь скорости своих действий, я одновременно роняю винтовку, поворачиваюсь на бок, и рву револьвер из кобуры на бедре. Противник уже наводит карабин, я не успеваю… Короткое, но мучительное усилие, от которого, кажется, голова сейчас взорвется. Осечка! Тело действует без участия разума. Вебли подскакивает в руке пять раз, трижды дергается карабинер. Я замираю на секунду — этого времени как раз хватает, чтобы увидеть, как противник роняет винтовку и падает сам. Слышу еще выстрел, пуля бьет рядом с головой. Я ведь выкатился из-за кустов, когда доставал револьвер. Рывком укатываюсь обратно, еще два выстрела, на голову сыплются мелкие щепки. Меткий, гад, а густая листва как защита гораздо хуже, чем кирпичная кладка. Еще выстрелы, и довольное восклицание. Я не сразу соображаю, что это Мариус поддержал меня несмотря на ранение.

— Вроде все, мастер! — кричит товарищ. Я вижу его хорошо — он уже отложил винтовку, и теперь зажимает плечо.

— Только двое оставалось, — поясняет парень. — Остальных я вижу — либо убиты, либо ранены.

Отлично. Значит, можно выдохнуть. Я переламываю револьвер, заряжаю его, потом повторяю ту же процедуру с винтовкой. Нужно еще провести контроль и собрать трофеи. Ну и помочь Мариусу, но это после.

— Полежи пока, — говорю я, поднимаясь на ноги. И тут же падаю обратно, потому что пуля хоть и пролетела где-то далеко в стороне, однако стрелок может и пристреляться.

— Вы что творите, Гекатонхейры вас сожри!? — рявкаю я, потому что стреляли из-за реки.

— Так ты все же жандарм?

— А ты сам подумай, — отвечаю я, пытаясь унять дрожь в коленках. Только-только ведь расслабился, и тут опять чуть ни пристрелили. — Если тебя в форму одеть, ты станешь жандармом?

— Хочешь сказать, вы замаскировались так? Чем докажешь? И кто вы вообще такие?

— Слушай, любознательный. Я бы может и поболтал с тобой, но мне не нравится устраивать бесплатное представление для всех желающих. Да и времени маловато — думаю, скоро сюда заявится слишком много ценителей. Нам бы свалить отсюда, и вам тоже не помешает. Как насчет встретиться в более уютном месте?

— Ну, подходите. Стрелять не будем, обещаю. Только оружие в руках держать не нужно, я от этого переживать начинаю.

— Смотри, я встаю.

С этими словами я в самом деле поднимаюсь, в любой момент готовый спрятаться и отскочить в сторону. Однако собеседник все же сдерживает желание наделать во мне новых дырок, так что я получаю возможность убедиться, что живых противников не осталось, собрать оружие и боеприпасы с покойников, и кое-как перевязать руку Мариусу. Это, кстати, моя первая попытка поделиться с этим миром знаниями из предыдущего — раньше, насколько мне известно, здесь было не принято носить с собой перевязочные материалы. Было бы неплохо добавить еще обезболивающего и обеззараживающего, хотя бы, но пока мы богаты только бинтами, на которые пустили остатки старой одежды.

Рана у Мариуса выглядит неприятно, но, кажется, кость не задета. Если в ближайшее время сможем обработать как положено, для жизни опасности не будет. После того, как мы побрели, поддерживая друг друга в противоположную от моста сторону, сзади раздалось удивленное:

— Эй, вы куда?