Мастер перехвата

Умалат продолжал лежать с закрытыми глазами. Он не мог понять, почему небеса так неблагосклонны к нему все эти дни. Конечно, он узнал этого человека. Его звали Ибрагим Дадаев. В середине девяностых, когда Умалат отходил со своим отрядом от наседавших русских по Аргунскому ущелью в горы, недалеко от Шатоя им встретился на дороге старенький «Москвич». Боевики остановили машину. За рулем ехал этот человек. На заднем сиденье он вез истекающую кровью девушку. Мужчина сказал, что это его дочь, которая угодила под ракетный обстрел и ей нужна срочная помощь. Осматривая багаж, люди Умалата обнаружили целую сумку медикаментов. Мужчина признался, что сам он врач, но чтобы помочь дочери, нужна операция. Тогда Умалат приказал заставить его оказать помощь раненым моджахедам. Как тот ни уговаривал отпустить его, обещая сразу вернуться, Умалат не согласился. В результате, пока доктор занимался людьми Умалата, время ушло, и девушка умерла. Узнав об этом, Ибрагим попытался отобрать у одного из моджахедов оружие. Но его избили, а машину забрали. Долго еще Умалата мучила совесть. Не мог он забыть глаз этого человека, стоящего у обочины рядом с телом дочери. Но то, что он узнал позже, повергло его в уныние. Оказалось, что Ибрагим был в почете у многих влиятельных людей. Он никому не отказывал в помощи. К нему одинаково хорошо относились обе стороны. Врач делал свое дело, не вмешиваясь в политику, а деньги брал только на лекарства. По Чечне поползли слухи, что этот случай переполнил чашу терпения старейшин одного из самых многочисленных тейпов. Дадаевы попросту перешли на сторону новой власти. Умалату после этого пришлось выслушать много упреков. Этот случай надломил его. Оставаясь наедине с собой, он нередко начинал испытывать душевный дискомфорт. Откуда-то из глубины стал всплывать страх за содеянное. Перед глазами проплывали картины расправы над теми, кого он считал предателями, неверными или просто плохими людьми. Умалат не относил себя к той категории моджахедов, которые слепо верят, что, умирая с оружием в руках, попадут в рай. Нет, он был верующим, но убежденным, что здесь, на земле, никто не может точно знать, как распорядится Аллах душой человека после смерти. Ведь оттуда никто не возвращался.

– Значит, Аллах услышал мои молитвы! – прохрипел Ибрагим.

– Твой Аллах ничего не слышал, – прохрипел Умалат. – Ты предатель и безбожник.

– И это говоришь ты? – Ибрагим сделал еще шаг, но путь ему преградил Мажид. – Вы убиваете ни в чем не повинных людей, грабите, одурачиваете молодежь!

– Слышишь, ты, – Мажид вынул пистолет и упер его в живот Ибрагима, – если сейчас же не станешь его смотреть, я убью тебя.

– Я не боюсь смерти! – гордо вскинул голову Ибрагим. – Убивай. Но спасать жизнь человеку, по вине которого я потерял дочь, не буду.

– Смотри, пожалеешь, – пригрозил Мажид и перевел взгляд на племянника: – Где он живет?

– Здесь недалеко, – испуганно ответил Лече. – В начале улицы рядом с больницей.

– Кто у него остался дома? – задал Мажид следующий вопрос.

– Почему ты спрашиваешь? – лицо строптивого доктора вмиг сделалось бледным.

– Жена, внуки, младший сын, – Лече прокашлялся. Слова давались ему с трудом. Он понял, зачем Мажид расспрашивает его о семье Ибрагима.

– Очень хорошо, – Мажид сверху вниз уставился на врача: – Выбирай, или ты помогаешь нам, или больше не увидишь своих родственников.

– Что ты позволяешь себе?! – захлебываясь от негодования, воскликнул Ибрагим. – Из-за вас я потерял дочь, которая, кстати, ждала ребенка…

– Слышишь, – Мажид схватил его за лацкан пиджака, – сейчас ты будешь делать то, что тебе положено. Нет, нам терять нечего.

Ибрагим обреченно вздохнул, вернулся к дверям, взял свой чемоданчик и подошел к лежащему на диване Умалату.

– Нужно, чтобы он сел, – ставя чемоданчик на стул, сказал Ибрагим. – А мне надо умыть руки.

– Смотри, если что с ним случится, твоей семье несдобровать, – пригрозил Мажид, когда доктор открыл чемоданчик и надел резиновые перчатки.

– Не надо мне мешать, – бросив на Мажида снизу вверх злой взгляд, Ибрагим взял ножницы и стал разрезать бинт. – Принесите лучше клеенку или пакет.

Умалат с трудом сдерживал себя, чтобы не закричать. Однако застонал лишь тогда, когда врач стал обрабатывать рану. Потом ему смерили температуру, долго мяли живот, слушали.

После укола и перевязки Мажид увел Ибрагима осматривать Галкина. Умалат лежал, прислушиваясь к ощущениям в плече. Сбоку послышались шаги. Он повернул голову. Это был Лече. Вид родственника Мажида был удрученным.

– Что скажешь, Лече? – Умалат догадался, какой вопрос сейчас больше всего волнует хозяина дома, и чтобы успеть обдумать на него ответ, он решил пока не дать ему его задать.

Но уловка не удалась.

– Вы не собираетесь отпускать доктора живым?

– А ты как думаешь?

– Нельзя его трогать, – глаза Лече забегали. – Его семья знает, что он ушел ко мне.

– Ну и что с того? – неожиданно Умалат разозлился. – Пусть знают. Было темно, и никто больше не видел.

– Что вы хотите этим сказать?

– Мы заставим их всех молчать.

– Нет, – качая головой, Лече стал пятиться.