Мастер осенних листьев

Сквозь слой жимолости и лимонника протискивались черные, сухие, похожие на скорлупки скукоженные листья и рассыпались в прах. Но что было еще волшебней — все движения мастера, игра его пальцев по букету тут же отзывались в живой женщине, и Эльга расширенными от восхищения глазами наблюдала за перестроениями листьев и шелестящими волнами, прокатывающимися по ней от живота к плечам.

Как это возможно?

— Готово.

Воздух застыл. Листья прекратили свой гомон.

— Что?

Женщина часто заморгала, будто никак не могла прийти в себя. Эльга подумала, что она сейчас с удивлением прислушивается к случившимся переменам.

— Вот, возьмите.

Унисса протянула тонкую, в рамке, дощечку букета.

— Долгой жизни! — женщина несмело взяла букет. — Можно идти?

— Можно, — кивнула Унисса.

— Долгой жизни, — повторила женщина, поклонившись.

Она дошла до дверей и вдруг остановилась.

— Ой, — сказала она и повернула букет к мастеру. — Это я?

— Вы.

— Я какая-то… — женщина улыбнулась. — Молодая какая-то.

Она порывисто прижала букет к груди и заторопилась через двор к воротам.

— Это надолго? — спросила Эльга.

Унисса вздохнула.

— Как человек захочет.

Несколько раз они выбирались за стены города в небольшие рощицы.

Эльге было удивительно хорошо среди деревьев. Ей слышались разговоры листьев, их сонное бормотание в безветрие и их рассерженный шелест, когда с севера задувало холодом, их расслабленная болтовня, когда слабеющее солнце дарило легкое, ветреное тепло. Вы знаете, в Шоэрсе заяц сбил утку, спасаясь от охотников? Весь лес смеялся. Одна иглолистая даже ветвь сломала. А в Оленьем Роге утонула корова. Это что, я вам скажу: в лесах Тангарии полно мертвецов. Своих и пришлых. Там ловят сумасшедшего мастера. В Каначубе — летние деньки, в Эскарроне выпал первый снег.

Это были удивительные новости, и Эльга знала, что все в них правда.

Она бродила теперь одна, Унисса оставалась на опушке и часто просто сидела на повозке с отсутствующим видом, подставив лицо солнечным лучам.

Любой лес был своим. Листья передавали Эльге, кто и где в нем находится, она безошибочно выходила к ручьям, охотничьим домикам и не попадала ни в ямы, ни в капканы, поставленные на лис.

Сак распухал, и, возможно, его стоило перешить, увеличив размер.

В третий день версеня Эльге исполнилось четырнадцать. Число сделанных букетов перевалило за сотню. Часть из них Унисса повесила на простенок в большой комнате, сказав, что это будет стена ее достижений.

Достижения пока были так себе. Но несколько букетов действительно стоило признать удачными. Кувшин. Кружка. Мокрое, после дождя, крыльцо. Будь дощечка с крыльцом побольше, его, честное слово, можно было бы перепутать с настоящим. Ну, наверное.

Листья окончательно признали Эльгу своей хозяйкой, не путались, не мешались в саке, а быстро и слаженно набивались в ладонь. Кажется, даже старались легонько потереться и согреть кожу.

Илокей Фаста появился в один из дней версеня, такой же растрепанный и босой, в такой же грязной серой накидке, что и в день знакомства, но с разросшейся вширь бородой. Он несмело заглянул в окно и стукнул пальцем по усеянному каплями стеклу, заставляя Униссу вскинуть поверх марбетты голову.

— Ило!

Мастер удивила не только Эльгу, но еще и посетителя — седоусого мужчину в строгом платье. Он вздрогнул и сжал пальцы, когда Унисса с радостным криком, будто маленькая девочка, выскочила из дома.

Илокей Фаста раскинул руки, и мастер листьев светлой головой боднула его широкую грудь. Они засмеялись. Седоусый мужчина, какое-то время понаблюдав за тем, как бродяга покачивается, неловко обняв Униссу, перевел взгляд на Эльгу и спросил:

— Она сумасшедшая?

— Нет, — сказала Эльга. — Он сумасшедший.

— Это не удивительно.

Он ушел в осеннюю морось, не дождавшись букета, но Унисса, похоже, и не смогла бы его завершить. Она смотрела на Фасту так, словно он был нежданным пришельцем из светлого-светлого времени. Возможно, так оно и было, несмотря на его болезнь.

Они вошли вдвоем.

— Это моя ученица Эльга, — представила девочку мастер.

— Добрый вечер, — сказала Эльга, сидя под букетом маленькой Униссы.

Илокей Фаста кивнул, мигнул.

— Я тебя где-то видел, — сказал он, склонив голову набок. Глаз его дернулся. — Надо бы вспомнить.

— Не надо, — попросила Унисса.

Лицо ее сделалось тревожным.

— Вы спрашивали о мастере, — сказала Эльга.

Фаста накрутил на палец клок бороды.

— Нет, — сказал он, хмурясь. — Я помню тебя седой. Да, во дворце кранцвейлера, там…

— Ило, — прошептала Унисса.

— Извини, — Фаста пожал плечами и улыбнулся. — Думаю, впрочем, это подождет. — Он потер ладони и блестящими глазами уставился на мастера. — Хочу букет!

— Давай!

Унисса с преувеличенным энтузиазмом села за марбетту и пристроила в коленях свой сак. Эльга подумала, что мастеру очень не хочется, чтобы Фаста продолжил странный разговор о седине и дворце кранцвейлера.

— Ты меня насквозь видишь, — сказал он, усаживаясь на подоконник, — пожалуйста, сделай меня легким.

Унисса сдула с рейки срезанные зубчики.

— Легким?

— Да, — Илокей улыбнулся и показал на Эльгу: — И она пусть попробует.

— Она не умеет, — сказала Унисса.