Мастер Миража

– Хорошо, мастер Алекс, – покорно согласился сайбер. – Я не советую вам задерживаться на месте. Мародеры ушли, но я не поручусь, что в заброшенных домах не осталась пара-тройка сумасшедших. Они спят днем, а вечерами, длинными осенними вечерами, тихо бродят среди щебня, стреляных гильз и голых стен… Они очень тихие.

Дезета передернуло от отвращения.

– Хватит, уходим.

Улица кончилась внезапно – словно камень мостовой срезали гигантским ножом. Дальше шел унылый серый песок. Пустынная полоса пляжа тянулась вдоль берега бухты, дальний ее конец терялся за выступом скалы. Вода успела сгладить вмятины на песке. Иллирианец заметил, что его собственные ботинки оставляют хорошо заметные ребристые отпечатки, цепочка мелких следов сайбера тянулась рядом.

У самой кромки моря слабый прибой гонял туда-сюда растрепанный холмик, Стриж подошел поближе, положил контейнер на песок и подобрал находку, ею оказалась панама, яркие краски уже выцвели в соленой воде, в грубо оборванных, с перекрученными узлами тесемках запуталась прядь женских волос, конец каждого волоса скрутился, как будто его нарочно жгли огнем.

– Я вам не советую углубляться в размышления, – тихо проговорил сайбер. – Воображение – очень скверная штука, очень вредная для владельца. У каждой вещи могут быть тысячи объяснений, и никто не знает, какое из них лучшее. Я даже не уверен, что эта находка не ваша иллюзия. У вас в прошлом не было чего-нибудь этакого?

– Нет.

– Спасательная станция вдребезги, зато лодки уцелели. Их даже не подпалили. Возьмите весельную, полегче, иначе мотор испортится посреди залива.

«Если испортится мотор, то почему не портится сайбер?»

Гомункулус поднял на консула шарики зрительных датчиков, неудачная имитация лица выглядела трогательно-беззащитной – огромные, прозрачные глаза ребенка, только без ресниц.

– Я уже начинаю портиться, Алекс. Не удивляйтесь, что я оказался догадлив и предвосхитил ваш вопрос, мысли нулевика неприкосновенны, просто логика людей так похожа…

– Что тебе грозит?

– Только не безумие. Скорее всего, частичная неподвижность. Я не человек и не машина. Моя человеческая часть устойчива к наводкам, с этой точки зрения я почти равен вам, Алекс. Только вот привод… Привод может развалиться.

– Я найду лодку.

Лодка нашлась быстро, но весла пришлось поискать. Они лежали под слоем песка и свалившимся на песок пологом тента. Стриж отнес их к лодке и поднял сайбера на руки. Прозрачные глаза Макса смотрели в небо.

– Ты меня слышишь?

– Да.

– Можешь говорить?

– Могу, но я уже сказал, что меня подводят ноги. Дезет осторожно опустил гомункулуса в лодку. Волн почти не было, суденышко шло легко, у берега в прозрачной воде шевелились плети водорослей, потом дно разом провалилось, исчезло под темным слоем воды.

– Здесь глубоко, – прошептал сайбер. – Я чувствую холод, он наползает снизу. Вы заметили, что над заливом нет птиц?

Стриж на секунду отпустил весла и вытер мокрый лоб – было вовсе не холодно, а нестерпимо жарко. Свинцовое облако оказалось иллюзией, раскаленный диск прикрывала только тонкая пленка испарений, берег почти исчез из виду – скалы Мыса Звезд зубчатой кромкой торчали на горизонте. На дне ялика плескалась вода, она медленно прибывала, в мутной жиже плавал легкий мусор.

– Следовало, как я и предлагал, взять на вилле надувную лодку.

– Ни в коем случае! В аномалию нельзя вносить посторонние вещи.

– Мы уже взяли гелиограф и генератор.

– Вес, все дело в общем весе, я уже объяснял вам…

Стриж отвернулся от Макса, жара обволакивала, лишала сил и желания продолжать спор. «Я слишком плохо разбираюсь в пси-физике. Пришлось поверить на слово экспертам Юлиуса, первый из которых – машина по виду и сути. В конце концов, если лодка затонет, я как-нибудь выплыву. Сайбер погибнет в заливе, но я и не обещал Вэнсу его спасать».

– Уже близко, – невыразительным шепотом отозвался Макс.

Дезет налег на весла, скала острова постепенно приблизилась, издали она походила на покосившийся зуб, вблизи – на неправильной формы монолит. Слабое волнение теребило зеленые плети водорослей. Крутая стена растрескавшегося камня уходила вверх.

– Подняться нетрудно, но не к чему привязать лодку.

– Пустяки, я подержу веревку, чтобы вы могли освободить ваши руки.

Стриж подтянулся, влез на плоскую макушку скалы, втащил обвязанный тросом генератор, потом подтянул гомункулуса. Макс опустился у ног консула беспомощной грудой, но псевдоглаза продолжали трепетно жить на небрежно сделанном лице. Уши гомункулус спрятал внутрь корпуса, длинная, словно у бультерьера, пасть приоткрылась и мертвой хваткой сжала веревку.

«Почему Макс так безобразен?» – запоздало удивился Стриж. К услугам референта были лучшие дизайнеры Каленусии. Почему? Скорее всего, гомункулус сознательно предпочел комическое уродство.

Дезет открыл крышку прибора.

– Там одна единственная кнопка, Алекс, вы не ошибетесь, – пробормотал сайбер. Звук шел не из пасти, а со стороны бока.

Дезет дотронулся до нагретого солнцем пластикового контейнера.