Мастер Миража

– Тебе очень плохо? – вздохнула она с некоторым беспокойством, свойственным сострадательным душам.

Люсиан встал на дрожащие ноги – кошелька и визитных карточек в кармане не оказалось. Обезображенный кар сиротливо торчал рядом, за ночь шпана сперла у машины колеса.

– Тебе совсем плохо? – настаивала красотка. Люсиан попытался пошарить в выскобленной памяти, но не обнаружил там ничего существенного. Где-то на периферии сознания тревожным маячком тлел прощальный привет миновавшей беды.

– Так плохо тебе или нет?

Люсиан стряхнул с лацканов шелуху и горелые спички, вытащил и нацепил чудом уцелевшие очки, сделал первый шаг, сам не зная, куда собирается идти.

– Плохо ли мне? Какой чумы задаваться такими вопросами, девушка! По всем признакам мне должно быть очень и очень плохо, но я почему-то уверен, что мне исключительно и невероятно повезло…

А Крайф, против ожидания, на встречу не явился. Ближе к ночи возле пустыря притормозили низкие, хищного силуэта машины, люди в тяжелой пси-защите попрыгали на сухую глину площадки. Голос, искаженный громкоговорителем, еще бормотал о возможности сдачи, когда из приземистого дома раздались первые выстрелы. Ривера, укрывшись за броней фургона, хладнокровно следил за возней затянутого в коричневый мундир техника жандармерии.

– Сколько их там?

– Если верить нашему детектору, пятеро. Поджарить консуляров излучателем, мастер полковник?

– Ни в коем случае! Пока что не трогайте. Задействуйте «глушилку».

Техник кивнул и большим пальцем придавил на панели кнопку.

– Я-то готов, но сразу предупреждаю: четверо из пяти – норма-ментальные, против них наша техника не поможет, это как гранитной стене припарки.

– Сбейте спесь с их сенса, нормальных мы возьмем сами, я никому не уступлю такую охоту.

Техник молча отвернулся, поджав губы. Стрельба притихла. Ривера слушал тишину, припав спиной к нагретому металлу машины, потом глянул на детектор и отцепил от пояса полевой уником.

– Боевой псионик спекся. Быстро берите остальных. Снова затрещали выстрелы, совсем близко ярко полыхнул огонь армейского излучателя – стреляли с той стороны. Через пустырь, из тесного человеческого муравейника трущобных построек, донесся истерический визг перепуганных соседей. В подсвеченной огнем темноте метнулись неловкие фигуры. Через минуту все стихло, полковник дотронулся до потного лба тыльной стороной ладони.

– Что у вас там с захватом?

– Готово. По крайней мере, двое наверняка живы.

Помощник Крайфа вышел из фургона в ночь, пронзительно пахло гарью и бензином, рядом дымились смрадом шмат опаленного пластика и бесформенная груда тряпья – Ривера не стал выяснять, кем она была раньше. Солдаты во дворе уже сбросили опостылевшие пси-шлемы, ровно светились оконные проемы бывшей мастерской, полковник перешагнул через порог и остановился.

Прямо перед ним, на спине, неловко откинув левую руку, лежал зеленоглазый псионик. Он не получил ни царапины и все-таки умер – остановившиеся зрачки не реагировали на пронзительный свет лампы.

– Как это произошло?

– Врач сказал, мозговая кома.

Второй убитый застыл в неловкой позе, прикрыв ладонью простреленное лицо, третьего покойника уже оттащили в угол и аккуратно устроили на груде хлама – тело мешало работать санитарной бригаде.

– Лекарь, не спите на ходу. Окажите помощь этим двоим.

Первый из выживших консуляров, легко раненный, стоял, ссутулясь и прижимая раскрытые безоружные ладони к стене, его лицо на глазах наливалось огромной гематомой. Второй, с простреленным коленом, привалился полулежа в углу и зажал руками окровавленную штанину. Лицо этого луддита казалось неестественно белым, как будто кровь уже вся вышла. Он не кричал – видимо, пытался, но не мог. Ривера нехотя отвел глаза от ярко-алых пятен.

– Вколите ему наркотик. Много не надо – половинную дозу.

Единственная лампочка под потолком внезапно мигнула и тускло померкла, потом снова запылала белым, пронзительным светом. Полковник оторопел, прислушиваясь к полузабытым ощущениям – его сильно тошнило.

– Пропади все пропадом, не нами начато, не нами и кончится. Мы просто люди, это фанатики и мутанты делают из нас скотов. Раненых в санитарную машину, трупы – в грузовик, соберите во дворе то, что сгорело, уходим, парни, дело сделано.

В этот миг Ривере показалось, будто что-то неуловимо переменилось. Ведомый интуицией, он обернулся и не сумел подавить вопль ужаса – мертвый псионик шевельнулся. Голова погибшего немного, всего на пару сантиметров, оторвалась от цементного пола, зрачки сфокусировались, глаза приобрели осмысленное выражение и сверкнули.