Мастер марионеток

Три головы приближаются к монитору, но слова профессора совершенно не понять, — не могу разобрать, — признается Дарья, — покажу нашим лингвистам, думаю, они что-нибудь смогут пояснить.

— Уже кое-что, — отмечаю я мысленно, в надежде что это фамилия, а звонит коллега или студент.

— Вы видели эту вспышку? — спрашивает Вадик, — Даша, отмотай, пожалуйста, немного назад.

Бедняга-профессор снова шаркает по направлению к подоконнику, пока палец Вадима с хрустом не упирается в экран, — вот оно! — восклицает Соколов, тыча пальцем в монитор ноутбука, Дарья недовольно морщится, но молчит. На экране и правда что-то блеснуло, в замедленном повторе видно место, откуда исходит необычный блеск. Оборачиваюсь через плечо и смотрю направо, на то место, где возле стены Соколов притащил и поставил стул.

— Ну что же, — говорю я, вставая с места, — давайте подведем краткий итог, — стараюсь, чтобы голос звучал твердо и жизнерадостно, несмотря на то, что в данный момент лично у меня больше зародилось вопросов, чем появилось ответов. Начинаю мерить шагами комнату, на ходу продолжая размышлять. Беру с полки фотографию в рамке и пытаюсь поставить себя на место профессора… Итак, что мы имеем: я мужчина в возрасте семидесяти лет, человек науки, причем оба слова следует держать в голове с большой буквы, работаю в престижном университете города на кафедре философии и гуманитарной подготовки. Оборачиваюсь вокруг себя, рассматриваю дорогой интерьер комнаты: шкафы и мебель — красный дуб, и кожаный диван — по нынешним временам целое состояние стоит. Поворачиваюсь обратно к роковому окну, в которое шагнул злополучный профессор — открывается вид на озеро с лесом, не представляю, сколько в таких местах одна сотка земли может стоить…

Итак, — продолжаю я свои мысленные заключения, но произношу это уже вслух, — я состоятельный человек и солидный профессор, возвращаюсь с университетского корпоратива, посвященного празднованию моего юбилея. Меня поздравляют и дарят презенты, — мой взгляд падает на письменный стол, где в числе прочих дорогих подарков, на глаза попадается покрытый золотом набор авторучек и ключи от водного скутера, — кому же пришла в голову идея подарить такое семидесятилетнему старику?

Вадим и Дарья смотрят на меня с восхищением, как, впрочем, бывает всегда, когда я, увлеченный своими гипотезами, начинаю жестикулировать и говорить. Давно пытался искоренить эту привычку, но повторяю ее каждый раз.

— Корпоратив, поздравления, — я загибаю пальцы, — дорогие подарки и новый контракт. Меня просят остаться работать в институте и… что из этого может подтолкнуть человека к самоубийству? Мои ребята слушают и молчат. Ответ очевиден — ничего из перечисленного, всему виной телефонный звонок. Но что мог услышать несчастный профессор, что вынудило его в тот же вечер вывалиться из окна?

Кажется, я не задал вслух последнего вопроса, но мои ребята начали строить гипотезы в поисках ответа именно на него.

— Звонила любовница, — предположила Даша, — она беременна и использует шантаж.

— Какая любовница в его-то возрасте, — без всякой уверенности возражает Вадим.

— А что мы знаем о семье профессора? — обращаясь к обоим, спрашиваю я.

— Жена с сыном живут в Италии, ей сорок пять, а сыну двадцать два. Есть еще старший сын от первого брака, ему тридцать восемь, он сейчас в Москве. Про первую супругу ничего неизвестно, после развода она эмигрировала в США.

— На шантаж не похоже, — говорю Даше, — дети взрослые, а с женой они фактически разведены.

— Тогда телефонный звонок от лечащего врача, — выдвигает Вадим свою гипотезу, — ему сообщили неутешительный прогноз и Бороздкин, что б не мучиться, совершает самоубийство, в порыве отчаяния выпрыгнув в окно.

— Ага, что б не мучиться, — усмехнулась Дарья, — меня передернуло, а ей хоть бы что.

— Хорошо, — констатирую по итогам беседы, ни до чего дельного мы так не дойдем, — озадачь лингвистов, — обращаюсь к Даше, — пусть выяснят по записи, что профессор перед смертью сказал. Вадим, а ты займись, пожалуйста, водителем, выясни, кому принадлежит эта машина и найди того, кто вчера вечером сидел за рулем.

— И насчет того символа, — Соколов указывает пальцем на стену, — на счет него тоже нужно кое-что прояснить.

— И насчет того символа, — отвечаю я со вздохом, не представляя, где и как он собирается прояснять.

Глава 4

Через несколько минут я уже одиноко бродил по дому погибшего, осматривая комнаты и думая — как произошедшую трагедию можно выдать за несчастный случай, с учетом того немаловажного фактора, что запись с видеокамеры попала в лапы к хитроносому Хорьку. Большинство темных комнат, куда я заглядывал, своим внешним видом напоминали музей: идеальный порядок и ровный слой пыли, казалось, что нога хозяина не переступала порог уже много лет.