Мастер-класс

И он поднес к сканеру мою карту, мою волшебную карту с волшебным числом, начинающимся с цифры 9. Девять и сколько-то десятых или сотых. Впрочем, важна именно первая цифра, Пэтти не сказала ни слова. А ведь когда-то она бы точно молчать не стала. В те времена она сама или еще кто-то из «другого класса» попросту перегородил бы мне путь к кассе своей тележкой. Я как-то раз видела настоящую кулачную драку на заправочной станции, где схлестнулись некий коротышка в офисном костюме и парень, работавший в хозяйственном магазине на Мейн-стрит. Собственно, настоящей драки там не было. Просто Офисный Костюм глянул на Мистера Экс-футболиста, расплатился картой, сел в свой «Лексус» и уехал. И когда карта Мистера Экс-футболиста не сработала, он стал бить кулаками по дисплею бензоколонки, пока руки его не покраснели от крови. Вскоре появился полицейский. Не знаю, какой у этого футболиста был IQ, но и ежу ясно, что ниже девятки.

Теперь мы все уже привыкли и к разным очередям, и к разным уровням, и к разным ударам для разных людей.

Наверное, со временем люди способны привыкнуть к чему угодно.

Глава вторая

В моем доме теперь девять будильников. Один возле моей кровати поставлен на пять часов, второй начинает верещать за час до прибытия школьного автобуса Энн, еще три отмечают последние тридцать, пятнадцать и семь минут до ее выхода из дома. То же самое — для Фредди, ее школьный автобус прибывает несколько позже. Девять будильников звонят, трещат и издают мелодичное «бим-бом» пять дней в неделю, и мне постоянно кажется, будто я участвую в каком-то проклятом игровом телешоу.

И это всего лишь для того, чтобы мои дочери не опоздали на школьный автобус.

Когда я была в их возрасте, мать просто подходила к лестнице и кричала, чтобы я поторапливалась. В ее голосе всегда четко чувствовалось соотношение нежности и строгости, когда она, всего лишь произнося мое имя, подгоняла меня, заставляла немедленно встать, одеться и спуститься вниз. И все же я порой ухитрялась опоздать на автобус и прибегала на остановку, когда он уже поворачивал за угол и его задние огни исчезали в утреннем тумане. Со всеми тогда такое случалось. Подумаешь, опоздала на автобус. Ничего страшного.

Никаких особых побудительных мотивов, чтобы непременно успеть на автобус — на правильный автобус, — тогда не было.

Малколм, разумеется, уже ушел и сейчас, уютно устроившись в своем в светлом кабинете, ждет, когда кто-то из его младших помощников принесет ему кофе и цельнозерновые булочки с обезжиренным мягким сыром. Он никогда не видит, как его дочери каждое утро устраивают соревнование «Кто не успеет попасть в школу вовремя?». На самом деле очень плохо, что его никогда в это время нет дома. Призы в этом соревновании так и не установлены, а вот наказания проигравшим — мотивация весьма серьезная.

— Фредди! — крикнула я из кухни, чувствуя, что мой голос куда меньше похож на голос моей матери и куда больше — на рев отчаявшейся львицы, пытающейся защитить своих детенышей от стаи гиен, кружащих поодаль. — Энн!

Тридцатиминутный сигнал готовности для Энн раздался, когда я выкладывала ложкой йогурт из полуторалитровой банки, прыгая на одной ноге и пытаясь второй ногой поправить сползший ремешок босоножки. Энн тут же высунула голову из-за угла и молча кивнула в знак полной боевой готовности.

А вот Фредди, разумеется, была не готова и никаких признаков жизни пока не подавала.

Черт побери!

Сегодня второй день итогового тестирования, учебный год в школе заканчивается, мне явно светит опоздание, а моя младшая дочь даже к завтраку еще не спустилась! Единственное, о чем я способна была в данный момент думать, — это желтый автобус, неторопливо движущийся по нашей улице, с Ловцом Детей за рулем.

В детстве мне часто снились сны о Ловце Детей из того старого мюзикла, где был летающий автомобиль, а главную роль играл Дик Ван Дайк, с трудом пробиравшийся сквозь сложности английского произношения. Ловец Детей шнырял возле моего дома в предрассветных сумерках, и у него были черные лоснящиеся, точно смазанные жиром, волосы и нос, как у Пиноккио. И он терпеливо выжидал.

С виду этот Ловец Детей был вовсе не такой уж страшный; его повозка так и звенела от множества колокольчиков и сияла огнями; и он был даже симпатичным, когда танцевал в своем киношном балахоне цветов «техниколор» или обещал детям всякие замечательные вещи и сладости. В конце концов, какой ребенок будет шарахаться от колокольчиков, пестрых цветов и сластей? И если ты оказывался там впервые, то не знал, конечно, что повозка Ловца Детей — это на самом деле тюремная камера с железными решетками, а сам он подо всеми своими цветными одежками с головы до ног облачен в черное и потом непременно утащит свою жертву в темную пещеру.

Но я-то, посмотрев это кино дважды, все уже знала. И когда в третий раз смотрела, тоже знала. И в четвертый, и во все последующие разы…

Я совершенно точно знала, чего он ждет.

Да, и в свои сорок с лишним я по-прежнему знала: Ловец Детей существует на самом деле.