Мастер игры в го

В сёги борьба за титул мастера показывает, что главным стали считать превосходство, а сам титул превратился в своеобразный «знак силы», в разыгрываемый участниками соревнований товар. Правда, мастера Сюсая тоже, пожалуй, можно обвинить в том, что он продал свою последнюю партию газете, причем за немалые деньги, пусть даже он не столько стремился к этому, сколько позволил газете втянуть себя. А может быть, все это просто означает, что пожизненная система, при которой, однажды достигнув титула мастера, человек оставался мастером до конца своих дней, система мастерских разрядов — данов и ученических — кю[19], как и система выдачи дипломов главами семейных школ, образующих замкнутый круг, система множества направлений в искусстве го — рухнула, как рухнули и прочие пережитки феодальной эпохи в Японии. Возможно, если бы мастеру Сюсаю пришлось защищать свой титул ежегодно, как это делают сейчас игроки в сёги, он умер бы раньше.

В старину, став мастером, игрок опасался за свой авторитет и, играя тренировочные партии, официальных встреч с соперниками старался избегать. Кажется, ни один из прежних мастеров не играл серьезной, официальной партии в возрасте 65 лет. Зато в буду идем вряд ли потерпят мастера, который не играет. Сюсай Хонинобо находился как раз на границе между старой и новой эпохами, какой бы смысл в эти слова ни вкладывать. Он пользовался духовным авторитетом, как мастер старых времен, и вместе с тем имел все материальные выгоды, доступные в наши дни. Свою последнюю партию мастер играл как раз во время борьбы «идолопоклонников» с «иконоборцами», возвышаясь над схваткой подобно чудом уцелевшему старинному идолу.

К тому же Сюсаю выпало счастье родиться в эпоху бурного развития страны после революции Мэйдзи. Взять, например, У Циньюаня. Ему не довелось встретиться с такими испытаниями, с которыми столкнулся в годы учебы мастер Сюсай. Допустим даже, что его талант выше, чем у мастера, — все равно, вряд ли он, один человек, может олицетворять собой современную игру. Имя Сюсая блистало в турнирах на протяжении трех эпох — Мэйдзи, Тайсё и Сева[20], с его именем связан нынешний расцвет го. Это имя вообще олицетворяло игру в го. Так как старый мастер венчал последней партией свою карьеру, она должна была стать шедевром, вызывающим восхищение, скрасить его уход, продемонстрировать торжество рыцарского духа, очаровать элегантным артистизмом. И тем не менее мастеру пришлось подчиниться общим правилам.

Когда устанавливается какой-либо закон, немедленно возникает желание его обойти. Если ввести правила, призванные стать преградой нечестной игре, среди молодых профессионалов наверняка найдутся такие, кто постарается использовать их нечестно. Все пойдет в ход — и контроль времени, и откладывание, и запись хода. По этой причине игра перестает быть чистым произведением искусства. Сюсай, садясь за доску, рисковал стать жертвой: ведь он совершенно не знал современных «технических уловок».

Мастер привык играть так, как было принято раньше, — используя преимущества своего высокого положения, когда старший, дождавшись выгодного для себя положения на доске, откладывает партию при своем ходе, причем сам назначает день доигрывания. Не было раньше и контроля времени. И все те вольности, которые были позволительны мастеру, противостояние которым закалило молодого Сюсая, вряд ли можно представить себе в наши дни.

Однако приверженность мастера к старомодному своеволию и его нежелание играть по новым правилам были всем известны. К тому же в матче с У Цинь-юанем, когда из-за болезни Сюсая партию пришлось отложить в невыгодном для него положении, дело дошло до сплетен. Вот почему на этот раз молодые профессионалы установили жесткий регламент и постарались ограничить привилегии мастера. Этим регламентом не занимались ни Отакэ, ни сам Сюсай.