Мастер и Афродита

– К сожалению, думаю, что так, – слово в слово повторил свой предыдущий ответ доктор Слоник.

Константин Иванович сжал руку дочери и почувствовал, как дрожат ее пальцы.

Не доезжая санатория, машина доктора остановилась у беленого домика с кирпичными воротами. Водитель посигналил, и из ворот вышла пожилая женщина в резиновых калошах на босу ногу. При виде доктора ее мрачное лицо вмиг изменилось. Женщина заулыбалась и бросилась пожимать Тихону Федоровичу руку.

– Вот покупателя тебе привез, – сказал Слоник, указывая на Темлюкова.

– Что ж, милости просим, смотрите дом, сад, все, что хотите. Федорович плохих людей не привезет.

Домик, утопающий в винограднике, оказался чистеньким и уютным. Из небольшой гостиной двери вели в спаленки и на террасу. Спаленок было две. Никелированная кровать с горкой подушек напомнила Темлюкову родовое гнездо его Шуры. В памяти промелькнул эпизод ночи в Матюхине, и Константин Иванович невольно покраснел.

Женщина просила пятнадцать тысяч. Таких денег у Темлюкова уже не осталось.

– Я вам добавлю, – неожиданно предложил Слоник.

– Спасибо, но в долг взять не моду. Профессия художника подразумевает отсутствие стабильных заработков. Иногда густо, иногда пусто.

– А сколько у вас есть? – поинтересовалась хозяйка.

– Тринадцать тысяч, – ответил Темлюков.

– Берите дом. Раз вас ко мне привел Тихон Федорович, уступлю.

Хозяйка пересчитала деньги, и все присутствующие скрестили руки. Доктор Слоник помог оформить приобретение. Он вместе с Темлюковым и Леной посетил кабинет местного начальства, и через полчаса все формальности были завершены. Авторитет доктора в местном обществе был необычаен. Обедали Темлюковы уже в санатории. Доктор предложил им остаться на ночь, но Лена волновалась за мать и торопила с отъездом. В Симферополь они вернулись на троллейбусе. Дом оформили на дочь, потому что личное присутствие владельца для нотариуса оказалось необходимо.

– Вот ты и домовладелица, – улыбнулся Темлюков. Но Лена оставалась грустной.

Прошлой ночью, перед сном, в гостиной Слоника Константин Иванович пытался поговорить с ней по душам. Когда уже потушили свет, он спросил Лену:

– Почему ты не пришла в мастерскую, узнав про болезнь мамы?

– Не хочу видеть твою сожительницу, – ответила дочь.

– Ты же ее совсем не знаешь, – сказал Темлюков.

Лена долго молчала, потом вздохнула и отрезала:

– И не хочу знать. Прости, папа, я тебя не осуждаю, но мне так легче.

В Симферополь вернулись к вечеру. Васильчиковы на сей раз оказались дома. Супруга Светлана сильно раздобрела, а малец Саша превратился в бравого парня. Темлюков подметил, как бывший солдат заинтересованно поглядывает на его дочь. «Вырос Сашок», – констатировал для себя Темлюков. В пожарном порядке отметив встречу, – до московского рейса оставалось два часа – хозяева и гости на такси поспешили в аэропорт.

Обнимая москвичей на прощание, чета Васильчиковых заверила Константина Ивановича, что Темлюков может не беспокоиться. Они встретят и дочь, и больную мать, когда те приедут селиться в своем гурзуфском доме.

– Довезем, устроим, все будет путем, – повторял повеселевший Васильчиков, тряся руку Темлюкова.

В Москву прилетели ночью. Константин Иванович довез дочку до подъезда и, не отпуская машину, поспешил к себе в мастерскую. Он впервые оставил Шуру одну и, хоть прошло не более двух суток, за нее волновался.

Заметив, что в окнах мансарды темно, Темлюков решил, что Шура спит. Ключа он не взял, поэтому пришлось стучать. Сперва Константин Иванович похлопал о дверь ладошкой. Реакции не последовало.

Тогда он забарабанил кулаком, с каждым разом все громче. Вновь тишина. Ударил несколько раз ногой.

«Не может же девушка так крепко спать, – подумал он. – Небось боится открывать ночью». Темлюков спустился вниз, вышел на улицу и без монеты, двухкопеечной для автомата он в кармане не нашел, набрал свой номер. Долгие, скучные гудки остались без ответа. «Ее там нет», – понял Темлюков. Но куда она могла в чужом городе отправиться? Подлая, неприятная мыслишка, что Шура в его отсутствие успела завести себе роман, гадостно зашевелилась внутри, но оформиться в мозгу Темлюков ей не позволил, раздраженно отогнав подальше. В мансарде Цыпловского горел свет. Мастер по натюрморту с битой птицей не спал. В его окне мелькали тени, и Темлюков решил, что сосед пребывает в компании. Дверь в мастерскую Цыпловского Константин Иванович застал распахнутой. В самой мастерской вместо веселого праздника он обнаружил всех своих коллег-соседей в мрачном и трезвом затишье. Увидев Темлюкова, все бросились к нему и наперебой начали говорить. Через некоторое время он сумел разобрать, что Деткин, возвращаясь вечером к себе, случайно обратил внимание на милицейский «газон», подруливший к подъезду Темлюкова. Деткин хотел пройти мимо, но что-то его остановило.

– Подумал, уж, не обворовали ли твою мастерскую… – сказал он.