Мастер гнева

– Полно вам, – равнодушным голосом проговорил трактирщик. – Слышал я, что черные псы разбойничают только по ночам. Всего-то и делов, что не ходить в лес ночью.

– Да как же не ходить, любезный? – с возмущением в голосе вопросил толстяк. – Наш лес большой, и ехать по нему долго. Самое меньшее пятнадцать часов. Никаких объездных путей нету. Как же еще прикажешь купцам гнать караваны?

– А реки на что? – тем же небрежным голосом обронил трактирщик.

– Реки! – Толстяк, будучи, по всей вероятности, торговым человеком, покачал щекастой головой и проговорил с горечью: – Вода уж три недели назад ушла. А товар ждать не станет.

– Ну, тогда и пенять не на что, – спокойно проронил трактирщик. – Господь на все дает человеку выбор.

– Нету никакого выбора, братья, – возразил тощий скорняк. – На все воля Божья. В Библии-то что сказано? А сказано там, что ни один волос не упадет с головы человека без Божьего промысла!

Толстяк-торговец насмешливо скривился.

– Богу больше делать нечего, кроме как подсчитывать волосинки на твоей плешивой башке.

Скорняк было надулся, но тут ему в голову пришла идея. Он посмотрел на Волчка и заговорщицким тоном предложил, обращаясь к торговому человеку и трактирщику:

– А давайте-ка спросим божьего человека, пускай он нас рассудит. Слышь-ка, божий человек!

Волчок отставил кружку со сбитнем.

– Слушаю тебя, брат мой, – проговорил он.

– Ты слышал наш разговор, не правда ли?

– Отчасти.

– И что ты на это скажешь?

Волчок поднял глаза к потолку и смиренно произнес:

– Этот мир создан Господом, и он не может быть плох. А стало быть, любая гадость здесь в конечном итоге обернется добром. Божий промысел шествует тайными путями.

Скорняк и торговый человек переглянулись.

– Сложно говоришь, монах, – пробасил торговец. – Тебя послушать, так получается, что в мире совсем нет зла?

– Зло есть. Но оно – обратная сторона добра. Не бывает света без тени.

Скорняк отхлебнул вина, вытер рот ладонью и доверительно проговорил, обращаясь к собутыльнику и трактирщику:

– Совсем нам головы задурил этот монах. У него уже и зло обратилось в добро.

– Да уж, – усмехнулся торговец, – язык у парня подвешен как надо. Слышь-ка, божий человек, а вот войдет сейчас сюда разбойник, стянет с тебя рясу вместе с портками и пустит по холоду голышом. И в чем тут будет добро?

– Что телу зло, то душе добро, – коротко и просто ответил Волчок.

– Да не трогай ты этого святошу, – проворчал скорняк едва ли не брезгливо. – У этой братии на все готовый ответ.

Волчка оставили в покое, трактирщик вернулся за стойку, а скорняк и торговец продолжили разговор, сменив тему.

– Барон Рогге совсем зарвался, – сказал скорняк. – Королевский посланник в Сааре принес ему письмо о примирении, но барон рассмеялся посланнику в лицо, порвал письмо в клочки и спустил посланника с лестницы. А когда посланник и его охранники позволили себе возмутиться подобным поведением барона, тот приказал слугам натравить на них собак. А собаки у барона – будь здоров! Каждая – чистопородный мастиф, чьи предки служили еще римским императорам. – Скорняк криво ухмыльнулся и закончил: – Говорят, посланник еле унес ноги.

Торговец закончил обгладывать куриную косточку и швырнул ее на пол. Затем ухватился жирной рукой за оловянный кубок с вином и сделал несколько больших глотков.

– Уф-ф… Доброе вино у тебя, трактирщик.

Вдруг рука торговца, сжимающая кубок, застыла в воздухе, и он повернулся к двери. Прочие посетители сделали то же самое. Ставни окон громко стукнули, и по залу пронесся сквозняк. Всем вдруг показалось, будто на дворе завыл сильный ветер.

Дверь распахнулась, и в трактир вошел новый гость.

Вошедший был высок ростом и широк в плечах. На вид лет пятидесяти пяти, но широкогрудый и крепкий. Лицо морщинистое, заросшее до глаз серебристой бородой, лоб и глаза скрыты темной, с проседью, челкой.

Одет он был в серый колет и черные штаны из домотканой шерсти, концы штанин заправлены в высокие сапоги из дорогой кожи отличной выделки. Массивную голову мужчины венчала широкополая шляпа с петушиными перьями. Длинные волосы его спускались ниже плеч. В руке вошедший держал тяжелый мушкет, а на плечевом ремне у него висел пыльный рог с порохом. На боку у посетителя красовались роскошные короткие ножны, расшитые золотом, а из них торчала рукоять меча.

Трактирщик сделал сладкое лицо и поинтересовался подобострастным голосом:

– Как поохотились, ваша милость?

– Хорошо, трактирщик. Я всегда хорошо охочусь.

Черные глаза мужчины обежали трактир и задержались на молодом монахе.

– Изволите откушать, ваша милость? – продолжил трактирщик тем же заискивающим голосом. – У нас нынче свежая зайчатина.

– Нет. Просто налей мне холодного белого вина. Я потерял свою флягу и не пил четыре часа.

Трактирщик выбрал лучший серебряный кубок и хотел наполнить его вином, но тут охотник гаркнул:

– Какого дьявола ты делаешь, болван!

Трактирщик вздрогнул и сразу же отставил серебряный кубок, а вместо него взял оловянный.

– Простите, господин Рогге, я забыл, что вы не любите серебро.