Мастер гнева

Здоровяк и пожилой воин переглянулись.

– Полно тебе, Волех. Нешто ты не помнишь?

– Должно быть, тот рыцарь не только ушиб ему грудь, но и здорово дал по голове, – предположил седовласый пленник.

Только сейчас, после этих слов, Волчок почувствовал в груди боль, уже не острую, но все еще мешающую глубоко дышать.

– Чем они меня? – хрипло спросил он.

– Голоменью меча, – угрюмо ответил Ратибор. – Скажи спасибо, что не кромкой.

– Да… Мне повезло…

Волчок замолчал, собираясь с мыслями. Потом вновь посмотрел на рыжего воина и тихо спросил:

– Как нас взяли в полон, Ратибор?

– Ты и впрямь не помнишь?

Волчок качнул головой.

– Не помню.

– Мы почти победили, но из леса выскочил засадный полк наемников. Они перекололи стрелами наше правое крыло, а воеводу разорвали копьями.

– Никогда в жизни не видел таких бешеных воинов, – сказал пожилой пленник.

– А что случилось со мной? – спросил Волчок. – Как я мог сдаться?

– Ты не сдавался, – сказал Ратибор. – Как все мы. Полея сбили с коня копьем, а потом скрутили ремнями. Меня прижали к боевой телеге щитами, да так плотно, что я не смог пошевелиться. А на тебя, после того, как ты упал от удара на землю, навалились сразу три ландскнехта. Ты не мог устоять.

Волчок обдумал его слова, посмотрел на молчаливых, угрюмых ландскнехтов и тихо спросил:

– Куда они нас везут?

– В Брумгальде есть рынок, где вои торгуют пленниками, – ответил ему пожилой Полей. – Думаю, нас везут туда.

– И давно мы так едем?

– Давно, – ответил Ратибор. – С самого полудня.

– Я знаю эти места, – сказал Полей. – Бывал здесь с караваном купцов шесть лет назад. Верст через двадцать начнется Эльстарский лес. Лес этот тянется еще верст на двадцать, и там рыцарям придется разбить лагерь и заночевать. Скорей всего, они это сделают у реки.

Полей на секунду замолчал, потом пристально посмотрел на Волчка и негромко добавил:

– Тут один из германцев спрашивал, нет ли среди нас кузнеца. Мы в ответ промолчали, однако теперь я думаю, что зря.

– О чем ты, Полей?

– Хорошие кузнецы ценятся везде. Скажи им, кто ты, и может быть, они развяжут тебе руки. Никто не решится портить кузнецу руки, в этом нет никакой выгоды.

Волчок усмехнулся и процедил сквозь зубы:

– Нужна мне их жалость.

Но тут же в голову ему пришла идея. Медлить он не стал.

– Эй, германцы! – крикнул Волех по-немецки. – Который тут из вас спрашивал про кузнеца?

Рыцари оглянулись. Один из них, ехавший впереди, высокий и худой, в дорогих доспехах, слегка осадил коня, дождался, пока повозка поравняется с ним, и, уставившись на Волеха, поинтересовался надменным голосом:

– Ты умеешь работать с железом, славянин?

– Я в этом деле лучший, – в тон ему ответил Волех. – Хочешь – проверь. Но сперва развяжи руки – затекли.

Рыцарь пристально посмотрел Волчку в глаза, тот спокойно выдержал этот холодный, изучающий взгляд. Затем рыцарь дал знак верзиле-стражнику, ехавшему рядом с телегой. Тот кивнул, выхватил из ножен длинный кинжал и одним молниеносным ударом разрубил путы на руках Волеха.

Веревка свалилась с опухших запястий, и из груди Волчка вырвался вздох облегчения.

– Так-то оно лучше, – проговорил он.

Рыцарь продолжал внимательно разглядывать Волчка. Наконец, вдоволь насмотревшись, он сухо произнес:

– Меня зовут Иоганн Бергштадский. Я рыцарь ордена Святого Губерта. Назови мне свое имя, славянин.

– Волех. Меня зовут Волех.

– Где ты научился говорить на нашем языке, кузнец?

– В нашем селе жил один дед-германец. Двадцать лет назад он странствовал в наших краях, и в нашем лесу его здорово потрепали дикие собаки. Сельчане его выходили, и он остался в деревне навсегда.

Рыцарь Иоганн внимательно выслушал Волчка, затем проговорил с легкой усмешкой:

– Хороший кузнец, да еще и говорящий на нашем наречии – просто находка. Я буду следить за тобой, славянин.

Рыцарь отвернулся от Волеха, слегка пришпорил лошадь и выехал вперед.

Волех откинулся спиной на борт телеги и поймал на себе удивленные взгляды Ратибора и Полея.

– О чем вы говорили? – спросил Ратибор.

– Рыцарь интересовался, хорошо ли я умею работать с железом. И обещал присматривать за мной.

– И что ты об этом думаешь?

Волчок усмехнулся.

– Думаю, у нас еще будет возможность разбить ему башку топором или намотать его кишки на твой кончар, Ратибор.

– Мой кончар остался на поле битвы, Волех, – пробасил, нахмурившись, рыжий воин. – Но если ты придумаешь, как нам освободиться, я задушу этого сволоча голыми руками.

…Долго ехали молча. По бледному, обескровленному лицу рыжего воина Волчок видел, что тому совсем худо, но Ратибор крепился и не подавал виду.

Лес вокруг пошел густой и темный, настоящие дебри. Волчку при взгляде на этот лес стало не по себе. Он поежился. Теперь, оказавшись в вынужденном и тягостном покое, Волчок получил наконец возможность обдумать свое положение. Он закрыл глаза и постарался успокоиться.