Мастер дымных колец

Голос шута утонул в веселом железном звоне стреноженной колонны каторжников. По краям колонну сопровождали учтивые люди в белых газовых платьях, которые полностью скрывали их половую принадлежность. Они то и дело поправляли свободной рукой спутавшиеся кандалы подопечных, а другая рука у них была занята. Из-под мышки у каждого выглядывал толстый, красной кожи, книжный том полного собрания сочинений Антонио Маринеску. Как раз в этот момент шестьдесят третий том проплывал мимо Варфоломеева, поблескивая золотым корешком на свет заходящего за городскую черту желтого карлика. С трудом землянин преодолел желание выхватить книгу из-под мышки газового существа. Так ему хотелось проверить - что там внутри. Но где там! Сзади уже напирали новые слои маскарадного движения. Волосатый детина с каменным топором в руках, одетый, в чем родила его доисторическая мать, щелкал грецкие орехи и сверкал черными первобытно-общинными глазами. На плече у него сидела роскошная черная птица и время от времени склевывала из рук бородатого сладкую ореховую сердцевину. Если попадался порченный орех, птица сплевывала ошметки в розовую эмалированную плевательницу, покачивавшуюся на вытянутых вверх руках его преосвященства. Рукава его рясы упали на плечи, оголив красивые жилистые руки, побелевшие от недостатка крови. Рядышком кружился хоровод юношей и девушек, одетых в небрежные белые халаты, какие носили системные программисты первого поколения. Впечатление подкреплялось тем, как ловко девушки запускали в посиневшее к вечеру небо змейки самодельного серпантина из перфоленты. За ними уже показались длинные серые шинели различных родов войск, чернокожие красавицы в страусиных перьях, а дальше над головами всплывали разноцветные надувные шары, продырявленные от ветра транспаранты, кудрявые детишки с флажками, остроконечные копья, зубатые грабли, вилы, опять транспаранты, портреты, и еще, еще флажки, детишки вырастали, напирали, грозя смять всякое неподвижное тело. Сопротивляться дальше не имело смысла, и Варфоломеев, подхватив оцепеневшего от удивления Учителя, нырнул бесстрашно в веселый шумный поток.

10

Когда желтый карлик превратился в приплюснутый атмосферной рефракцией красный гигант, срезанный сверху острым, как бритва, далеким черным облаком, животворная река выбросила землян на единственный в городе холм, увенчанный белостенным собором. Эта господствующая над городом высота, оплетенная крупной сетью улочек и переулков, теперь была сплошь запружена неоднородной людской массой. Зеленые склоны, площади, бульвары, даже вагончики старинного фуникулера сплошь были захвачены маскарадным гулянием. На самом верху, на соборной площади, возвышалась трибуна, а рядом, над трибуной, почти в половину высоты собора, нависло свежее сооружение, укрытое непрозрачным для видимых лучей материалом. Земляне волею случая очутились у самой лестницы, ведущей к соборной площади, и теперь живьем наблюдали уже увиденное на десятках видеоэкранов, разбросанных по площадям и скверам города. Илья Ильич то и дело привставал на цыпочки, стараясь заглянуть за плечи здоровенного верзилы. У того из заднего кармана спецовки выглядывал слесарный штангенциркуль и то и дело больно царапал живот учителю. Варфоломеев же косил маленькими глазками на свою соседку. Они еще внизу, там, на набережной, притерлись друг к дружке и пока шли сюда, успели обменяться несколькими ничего не значащими фразами.

Урса, так звали его новую знакомую, принарядилась как монахиня, но вместо крестика, а может быть, вместо креста и полумесяца, вышила на белой накидке молоденький лунный серпик.

- Вы сестра милосердия? - спросил Варфоломеев.

- Я теперь безработная.

- Что так? - сочувственно спросил землянин.

Монашка раскрыла большие удивленные глаза.

- Вы что, забыли?

- А что я должен был помнить? - настроился на игривый тон Варфоломеев.

Теперь она улыбнулась.

- Разыгрываете.

- Нет, у меня амнезия.

- У всех амнезия, - монашка с сомнением посмотрела на Варфоломеева, уже не зная, шутит он или нет. - Но у вас еще к тому же и склероз.

- Точно, точно, - обрадовался землянин. - Именно так он и сказал.

- Кто сказал?

- Да один мой знакомый.

Урса пожала накладными плечиками.

- Вам смешно, а я тоскую по эксгумации.

- По чему? - обалдел Варфоломеев.

- Тихо, - она приложила пальчик к ротику, - смотрите, сам приват-министр.

Через соборную площадь, слегка поддерживая голубую ливрею, спокойным державным шагом двигался человек в голубенькой шапочке. Появление приват-министра было воспринято громом аплодисментов, криками и улюлюканьем толпы. С удвоенной силой захлопали петарды, кто-то даже пальнул из ракетницы в почерневший тем временем зенит. Казалось, не наступит конца этому акустическому бешенству, но нет, голубенькая шапочка взошла над микрофонами, и в наступившей мгновенно тишине Варфоломеев нервно спросил:

- Как зовут министра?

На этот вопрос повернулся даже Илья Ильич.

- Лепелтье, - шепнула монашка вопреки дисциплинарному шипению соседей.

- С праздником Великого Полнолуния, дорогие центрайцы, - начал приват-министр.