Мастер дымных колец

Ученик взял папку, внимательно осмотрел ее со всех сторон, полистал содержимое, угрюмо закрыл ее и с отвращением забросил в дальний угол кабинета. Вот теперь Илья Ильич понял, что все гораздо серьезнее. Потом он часто вспоминал, как звонко шлепнулась о пол кожаная оболочка областных показателей, как будто здесь, в кабинете, или по крайней мере где-то здесь, рядом в доме, какому-то неприличному человеку наотмашь влепили пощечину. Это был вызов, настоящий отчаянный вызов навязанному свыше устройству мира. Рушились эпициклы и дифференты, с хрустальным звоном крошились небесные сферы, медленно, потихонечку, с электрическим треском, сначала слабо, а потом все смелее и смелее подалась матушка земля, освобождая пространство вселенной от идей центрального устройства. У Ильи Ильича даже заныло плечо, словно к смене погоды. Да, погода менялась. Наступало новое, непредусмотренное метеоцентром похолодание.

24

Больше ждать не было сил. Соня уже второй час ходила туда-сюда по площади перед государственным домом, ожидая, когда наконец из дверей выйдет отец. Холодный пронзительный ветер, будто сорвавшийся с цепи злой пес, носился по площади, поднимая то тут, то там вихрастые снежные воронки. Вначале это ее немного развлекало. Снежные вихри покачивались словно кобры, завороженные монотонным степным воем. Ей казалось: во всем окружающем мире только и есть, что одна бескрайняя снежная степь, и что площадь отгорожена от степи только музеем и полукруглым государственным домом. И нет никакой такой Северной Заставы, нет ее дома, нет библиотеки, а есть только эта площадь да еще эта тяжелая дубовая дверь, из которой все никак не выходит отец. И ждать больше не было сил. Она замерзла. Ей чудилось, что все ее бросили одну наедине с вьюгой, с этой колонной, с этим ее ожиданием. В голову лезли всякие дурацкие мысли. Она уже была готова поверить во что угодно. Или отец не пришел вообще, или он пришел, и его...

Соня напоследок еще раз подошла к третьему окну и тихонько постучала той самой веточкой, сломанной на берегу речки Темной. Она уже столько раз проделывала эту операцию, что разуверилась в успехе окончательно. Не ожидая никакой реакции, ее глаза полуавтоматически скользнули по стеклу, и тут ей показалось, что через запыленное, столетиями немытое окно на нее смотрит Евгений. От неожиданности она даже отпрянула назад, но тут же, почти присев, наклонилась к окну. На этот раз там уже ничего не было видно. Да нет, ей не показалось. Она точно видела широко раскрытые, прозрачные для внешнего света глаза Евгения. Но это было всего лишь мгновение, и сколько она потом ни напрягала близорукие глаза, все было бесполезно. Соня еще немного постояла у окна и, чтобы окончательно не замерзнуть, решила идти домой и выяснить, там отец или нет.

Отца она застала в кабинете за письменным столом. Он что-то с увлечением писал.

- Папа! - окликнула Илью Ильича Соня.

Тот, не поворачивая головы, что-то буркнул в ответ.

- Отец! - еще громче повторила Соня.

- А, Сонечка, да-да, - едва повернувшись, он отрешенно посмотрел на нее и тут же опять принялся скрипеть пером.

Раньше в таком положении она не стала бы больше трогать отца бесполезно. Но сейчас подошла к нему и холодной с мороза рукой потрясла его за плечо.

- Что ты, Соня? - удивился отец.

- Ты был?

- Где?

- В государственном доме.

- Нет, нет, - Илья Ильич не понимал, зачем ему сейчас докучают вопросами. - Я не пошел, Сонечка. Подожди, все это пустяки.

- Как пустяки? Ты же обещал, ты же говорил - все выяснится, - Соня чуть не плакала. - Ты же обещал... Ты говорил, Сергей Петрович поможет...

- Сергей Петрович! - обрадовался отец. - Сергей Петрович приехал! Да, да! Завтра мы с ним... В общем, тут такое, Соня! - глаза его горели юношеским естествоиспытательским огнем.

- И что с Евгением? - не утерпела Соня.

- А-а, ты об этом, - Илья Ильич поскучнел. - Все устроится, Соня, сейчас это не главное. Ты не беспокойся...

- Ты уезжаешь? - Соня заметила на диване полураскрытый чемодан с наспех набросанными туда предметами первой необходимости.

Илья Ильич виновато пожал плечами. В комнате стало тихо. Соня теперь заметила, что в доме нетоплено, и Илья Ильич выдыхает морозный пар. Она поправила платок и теперь услыхала, как со второй половины дома доносится завывание гармони и пьяное разухабистое пение.

...Всю ночь в лазарете покойник лежал,

Наутро ему надоело,

Он вышел на палубу, громко сказал:

Беритесь, ребята, за дело...

- Это Афанасич, - обрадовался Илья Ильич. - Слышь, как тянет. А вот, вот, послушай, Соня, еще один голос... Нет, послушай, какой голос!..

За стенкой кричали еще громче.

...Напрасно старушка ждет сына домой,

Ей скажут, она зарыдает.

А волны несутся одна за одной

И след их вдали исчезает.

- Сколько лет не пел Афанасич, не играл, а теперь, а?! Какой красавец, как тянет. Баян - это не шутка.

- Холодно, - сказала Соня и вышла из кабинета, едва не задев локтем космический посадочный бот.