Мастер дымных колец

- Правда? - испуганно спросила Урса. - Ты хочешь завтра участвовать в показательной операции?

- Ах, черт!

Он совсем забыл. Синекура специально его предупредил, что завтра состоится показательное свинство - деэксгумация посредством скальпеля. Ему показалось, что главврач специально запугивает его, дабы он убрался поскорее. Но выходит, он не врал, и операция состоится.

- Кого же будем деэксгумировать?

- Ты разве не знаешь? - голос Урсы дрогнул.

- ?

- Феофана.

Ну, это уже слишком.

- К черту, - чуть не закричал капитан. - В конце концов, есть же очередь, есть желающие, есть муляжи. Но Феофан, Урса! Это же сама жизнь. Мертвый Феофан - это нонсенс.

- А Мирбах? - спросила Урса. - Знаешь, что творится на других этажах?

- Говори, - упавшим голосом попросил Петрович.

- Резня, - коротко и прямо ответила сестра милосердия.

- Но где же свободная пресса, где, черт возьми, независимый суд?

- Может, это и есть страшный суд, - подсказала Урса. - Ведь пока режут только грешников. Интересно, кто все это координирует?

- Пока грешников, - соображал на ходу капитан. - Ну ладно, давай спать.

31

Если удавиться, погибнуть, то Бошка все переиначит, все переврет, воздвигнет горы лжи, и там, в темном грязном тоннеле, а может быть, и в чистом, похоронит меня, подметет, отполирует, положит под стекло и всем показывать будет. Нет, умереть нельзя, нужно сбежать, но как? Сколько раз он просил, умолял прокатить его по городу, пусть хотя бы с охраной. В бронированном автомобиле промчаться в новое пространство, там обязательно могут возникнуть непредвиденные обстоятельства, колесо спустит, или авария, небольшая, легкая. Ведь мир непредсказуем, он больше, он значительно больше координаторной, где все против него, потому что все определено, строго детерминировано. Ах, как хочется глотнуть свежего воздуха свободы, хотя бы асимптотической. Жизни, жизни! Критериев хочется истины, практики, экспериментов. Неужели он ошибся? То есть, конечно, ошибся, но почему? А вдруг не ошибся, ведь это было бы еще хуже. Что есть ошибка? Ошибаются, когда сбиваются с верного пути, а если не тот путь, если он там, на верном пути, никогда и не был? Нет, не может быть. Он опирался на науку, он использовал строгие, проверенные опытом методы политической экономии. Впрочем, есть ли такая наука? Наука пишет уравнения, немножко уравнений и много результатов. А где эти уравнения? Нет. Одни прикидки, словеса. Но тогда это чистая графомания, болезнь скороспелого ума, болезненный выверт.

Неожиданная мысль посещает Имярека. Неужели прав Неточкин, и у природы нет никаких целей, а есть лишь методы, ибо цель - слово, метод действие, энергетическое движение материи, измеряемое, тяжелое, реальное. Нет, не может быть. Верное слово двигает человеческой массой, это ж какая прорва энергии! Откуда, из пустоты? Вряд ли. Значит, должна быть и словесная физика, наука о справедливости, правде, свободе для всех. Эх, поговорить бы с умным человеком, поспорить, или нет, просто послушать логические слова... Где-то же должны быть умные люди, не мог он всех измордовать, страна невтонами богата. Вот хотя бы этот старик на велосипеде. Впрочем, наверное, тоже мечтатель. Но кто-то же воплотил его мечту, нашелся практический человек. Вот бы с ним посидеть, покумекать, послушать, как он превозмог.

Имярек со школьной скамьи испытывал трепет перед естественниками, ценил их практический ум, но сам не пошел по их стопам, свернул в область политического насилия, и так и остался невежественным до конца. Да, невежественным, - Имярек с предельной честностью клеймит себя в пустом кабинете. Ведь они-то знают, как мир устроен, а я, я поверил, будто не зная законов неживой природы, можно управлять человеческой массой! Да, да, здесь корень, мы невежественны, мы ничего не знаем толком, как оно все устроено. Так что же, надо было сидеть, ждать? Нельзя, нельзя, - почти кричит Имярек, - промедление смерти подобно было! А спешка? Спешка тоже похожа на смерть! Господи, как он мог забыть чужой опыт, неужели он не знал, что бывает после того, как заработает гильотина? Знал, знал, но некогда было думать, да и не верил, понадеялся на бородатых классиков, история, мол, повторяется в виде фарса. Дудки, фарса, история повторяется столько раз, сколько раз приходят идиоты.

32

Появление товарища Петровича в эксгуматоре было встречено с искренним изумлением.

- У вас что, еще дела тут остались? - не выдержал Синекура.

- Как говорил мой друг Трофимов - дела всегда будут.

- Трофимов? - зачем-то повторил главврач.

- Не забивайте себе голову, господин Синекура. Пациент готов? Землянин вытащил скальпель и поиграл им на свету.

- Кто?

- Феофан.

- Но еще рано, - ничего не понимая, признался Синекура.

- Ладно, пойду с ним поговорю, - развязно сказал землянин, обретший право на свободное пользование служебным лифтом. - Да, кстати, как мое прошение?

- Я передал приват-министру.