Мастер-арфист

Лесса, дочка лорда Руатанского, вечером ненадолго вышла к гостям, но вскоре задремала на коленях у отца. Робинтона это позабавило: он как раз пел зажигательную песню, под которую жители холда притоптывали тяжелыми башмаками и прихлопывали в ладоши. Один из проживавших по соседству холдеров, приглашенных на праздник, умел играть на ложках и охотно присоединился к прочим музыкантам.

В парадном зале Руат-холда петь было одно удовольствие: великолепная акустика, вдохновляющие гобелены на стенах… Робинтон сидел напротив самого большого из них. Это было потрясающее изображение всадников на драконах; они кружили над Руат-холдом, хотя с тех времен, как было создано изображение, фасад стал значительно красивее. Тут были и королевы: их всадницы размахивали длинными жезлами, изрыгающими пламя. Такие же жезлы были в руках наземных команд. Сцена была изображена так подробно, что арфист мог разобрать герб Форт-Вейра на некоторых одеждах.

Да, леди Эдесса была хорошей хозяйкой. Робинтон вспомнил, как выглядел холд в его предыдущий визит, когда он побывал тут с лордом Ашмичелем. В зале темно, неприбрано, гобелены затянуты паутиной… Вот уж воистину — новая метла по-новому метет!

Наутро, отоспавшись в просторной мягкой кровати, Робинтон почувствовал, что отдохнул и готов с новыми силами пуститься в путь. Когда Джез ловко подсаживал его в седло Черныша, арфист жалел только об одном: что лорд Кейл оказался не готов сотрудничать с ним. Единственное, на что он согласился, это выставить охрану вдоль границ с Наболом и возвести на холмах сигнальные маяки. И на том спасибо.

— Не думаю, что они когда-нибудь пригодятся, — сказал на прощание Кейл.

Робинтон только вздохнул и поворотил своего вороного на юго-восток, к главному броду через Красную реку.

На обратном пути в мыслях мастера-арфиста продолжали вертеться новые метлы и молодые хозяйки. Наконец он сдался и решил попытаться сложить об этом песню. Вдохновение зачастую накатывало на него в самые неподходящие моменты, но лучше уж так, чем совсем никак. Для Робинтона это было показателем того, что он по-прежнему способен выполнять свои обязанности.

* * *

Через несколько недель в цех вернулся Шнырок, изможденный и усталый.

— Оставайся тут, пока мастер Олдайв не скажет, что ты готов к дальнейшему, — распорядился Робинтон, провожая Шнырка в цех целителей.

— К дальнейшему? — лукаво усмехнулся Шнырок, стараясь шагать в ногу с длинноногим Робинтоном.

— К тому, что будет поручено тебе теперь, — пояснил Робинтон, приноравливаясь к более коротким шагам усталого Шнырка.

— Дай мне хотя бы рассказать о том, что удалось узнать! — взмолился Шнырок.

— Ничего не стану слушать. Пусть тебя сперва осмотрят, отмоют и накормят, — отрезал Робинтон.

Шнырок понял, что спорить бесполезно. Он смирился.

Мастер Олдайв осмотрел его и обнаружил уйму синяков и ссадин, а также два посиневших и опухших пальца на ноге.

— Похоже, его неплохо вздули, — усмехнулся целитель, завершив обследование.

Горб, уродовавший спину целителя, — собственно, именно он и заставил некогда Олдайва появиться в цехе целителей, — казалось, притягивал взгляд Шнырка, хотя молодой арфист старался не смотреть в ту сторону. Впрочем, Олдайв давно научился не обращать внимания на зевак.

— В целом он здоров, только помят изрядно. Все это легко поправить хорошей горячей ванной, двойной порцией того снадобья, что готовит Сильвина, и несколькими днями постельного режима.

— Несколько дней в постели?! — возмутился Шнырок и хотел было соскочить со стола, но целитель с арфистом удержали его в четыре руки. — Еще чего! Вот от ванны я, конечно, не откажусь, — сказал он, потирая черные от грязи пальцы. — И от хорошего обеда тоже.

Ему предоставили и то, и другое. Шнырок даже не заметил, как Олдайв, присоединившийся к ним с Робинтоном в тесной комнатке Сильвины, подсыпал ему в кла какого-то зелья. Шнырок едва успел закончить трапезу, когда снотворное подействовало: он доел последнюю порцию сладкого пудинга и внезапно осел на стол, едва не уткнувшись носом в лужицу пролитого соуса.

— Надо же, как ты время рассчитал! — сказал Робинтон Олдайву.

— Довольно точно. А раз я сам так говорю, значит, так оно и есть, — гордо ответил целитель.

Сильвина смерила обоих желчным взглядом.

— Ну и парочка! Отпетые мошенники, пробу ставить негде!

— Так ведь все ради тебя, моя цыпочка! — ответил Робинтон и отвесил ей шутливый поклон.

Потом он подхватил спящего Шнырка с одной стороны, а Олдайв — с другой. Они стащили бесчувственное тело со скамьи, Сильвина отворила двери, и гонца отнесли в покои арфиста, бережно уложили на кровать в свободной комнате, укрыли одеялом и оставили отсыпаться.

* * *

— Что за подлые трюки, Робинтон! — возмутился Шнырок, проснувшись через полтора дня. Потом его лицо расплылось в улыбке, той особенной ухмылке Шнырка, которая совершенно меняла его физиономию. — Хотя, конечно, мне было совершенно необходимо отоспаться.

Он потянулся и взял у арфиста чашку с кла — хозяин стал готовить напиток, едва заслышав шорох в спальне.