Мастер-арфист

У леди Релны обнаружился хороший голос, да и сама она оказалась женщиной приятной. А Эвенек был совершенно уверен, что сумеет выполнить ее просьбу и обучить нескольких музыкантов. Еще он сообщил в письме, что заниматься ему придется только музыкой, поскольку лорд Лесселден недвусмысленно намекнул, что условия контракта не требуют от него обучать детей «обычной чуши, которую несут арфисты». Мастер Дженелл несколько беспокоился за Эвенека, но и он, и другие мастера считали, что молодой тенор достаточно умен, чтобы справиться с любой проблемой, особенно если учесть особые условия контракта.

А затем к мастеру Дженеллу прибыл скороход — на этот раз не Шнырок. Он даже не остановился на станции Форта, как это обычно делали посланцы. Мастер Дженелл тут же вызвал к себе Робинтона.

— Эвенека жестоко избили и вышвырнули из холда. Если б на него случайно не наткнулся скороход, он мог бы и умереть. Возьми целителя и прихвати с собой пятерых самых сильных подмастерьев. Скороходы перенесли Эвенека от границы Крома в Набол, на станцию номер сто девяносто три. Знаешь, где она расположена?

Робинтон знал, поскольку частенько изучал расположение станций скороходов. Он собрал группу, включив в нее самого крепкого целителя из числа подмастерьев, находившихся сейчас в цехе, и усадил их на самых быстрых скакунов, какие только нашлись под рукой. Они гнали скакунов во весь опор — в Руате их пришлось сменить, — зато быстро добрались до нужной станции.

Эвенека приютил у себя станционный смотритель; он даже умудрился найти в окрестностях целителя.

— Я сделал все, что мог. — Целитель Джерматен покачал головой. Прискорбное происшествие глубоко его потрясло. — Они переломали ему руки в нескольких местах. И так искалечили горло, что я даже не знаю, сможет ли он теперь петь.

— Он знает, кто это сделал? — спросил Робинтон, заставив умолкнуть товарищей; те роптали, требуя мести. Ему самому стоило немалых трудов совладать с захлестнувшим его гневом, но Робинтон знал, что возмездие — как бы им ни хотелось его осуществить, — не принесет пользы цеху арфистов.

Джерматен пожал плечами.

— Думаю, знает, но сказать не может — ему больно говорить. Кости я сложил, как сумел, но хорошо бы, чтобы его осмотрел более опытный целитель.

— Он в состоянии выдержать дорогу?

Робинтон отметил про себя, что этот вопрос заинтересовал и станционного смотрителя.

— Если вы будете ехать медленно и осторожно — да, — отозвался Джерматен. — На самом деле, мне думается, что Эвенек почувствует себя в безопасности лишь после того, как вернется в родной цех.

— Если только мы и там можем чувствовать себя в безопасности… — пробормотал один из учеников.

— Форт и Руат будут защищать цех арфистов до последнего человека, — твердо произнес Робинтон. — Можно мне сейчас повидаться с Эвом?

Больного поместили в самой дальней — и самой безопасной — спальне станции. Трое скороходов постарше караулили под дверью, а супруга смотрителя сидела в самой комнате и занималась рукодельем. Когда арфисты вошли в комнату, женщина привстала и на всякий случай потянулась за дубинкой.

Эвенек спал; его перебинтованные руки лежали на подушках. Лицо молодого арфиста было сплошным синяком, шею тоже закрывали бинты. Робинтона замутило, а один из подмастерьев поспешно выскочил из комнаты. Робинтон почувствовал, как в нем поднимается горечь. Он даже не подозревал, что способен на столь сильное чувство — оно было даже глубже того, что владело им после смерти Касии. У Робинтона мелькнула было мысль — не попросить ли Ф'лона, чтобы тот помог перевезти Эвенека, но арфист сразу отказался от этой мысли. С такими травмами в Промежуток лучше не соваться.

Радость и облегчение, вспыхнувшие в глазах Эвенека, и его неловкие попытки поблагодарить друзей произвели на арфистов еще более сильное впечатление. Он даже сумел дать понять, что готов выдержать любые трудности и неудобства, сопряженные с путешествием.

— Домой… в цех… — постоянно повторял он.

Джерматен и целитель-подмастерье быстро обсудили ситуацию с профессиональной точки зрения и сообщили Робинтону, что на следующее утро можно будет отправляться. Обитатели станции явно испытали немалое облегчение — но все же они приютили Эвенека в трудный час, и потому Робинтон сказал, что цех арфистов считает себя их должником.

— Вот уж не думал, Робинтон, что мне доведется такое видеть — чтобы кто-то так обошелся с арфистом! — сказал станционный смотритель, покачав головой. — Прямо нe знаю, куда катится этот мир. Нет, не знаю.

После ужина арфисты устроили для обитателей станции небольшое представление — но на всякий случай старались играть и петь потише.