Мастер

Сопровождаемая конной сотней, карета отправилась из Гатчинского замка через пять дней после того памятного разговора, в ходе которого Петр неожиданно получил высокую государственную должность. Через несколько дней кортеж миновал Нарву. Петр с интересом осмотрел стоящие друг против друга крепости. Как и в его мире, здесь напротив ливонской была возведена русская – вернее, североросская. Как и в его мире, крепость называлась Ивангородом, хотя была заложена не великим князем московским Иваном III, a великим князем Иваном I, дедом нынешнего Николая. Посмотрев на стоящие друг против друга крепости, Петр подумал, что эти не кажутся символом противостояния Запада и Востока, как в его мире. Иван-город был построен по всем правилам фортификации шестнадцатого века, и потому взгляду представало противостояние западноевропейских крепостей (хотя в обеих сидели теперь североросские гарнизоны). “Наверное, – подумал Петр, – дело не только в архитектуре, но и в отношении, с которым смотришь”. Сейчас кортеж медленно двигался к Ревелю, которому Петр предложил вернуть эстонское название – Таллин. Барон Оладьин коротал время в беседах со своим новым советником. Оба испытывали друг к другу глубокое уважение – еще с первого дня знакомства в Гатчине. Петр отдавал должное такту нового начальника (несмотря на принадлежность к североросской аристократии, он никак не подчеркивал своего превосходства над подчиненным простолюдином и неизменно был предельно вежлив), его взвешенному подходу к решению любой проблемы и редкому сочетанию умения отстаивать собственную позицию и признавать правоту собеседника. Барон же восхищался обширными познаниями советника в истории и культуре народов, а также глубиной мысли и интересными прогнозами развития политической ситуации. Петр не слишком гордился, считая их естественными для профессионального историка, попавшего в прошлое – пусть даже в иной вариант развития мира.

В окошко кареты постучали. Открыв дверь, Петр принял от нагнавшего кортеж пропыленного гонца свиток, запечатанный княжеской печатью, и передал его барону. Оладьин нетерпеливо сорвал печать и развернул документ.

– Князь подтверждает право Эстляндии войти в состав Северороссии в качестве четвертой земли, – произнес он, окончив чтение, – А также разрешает переименовать Ревель в Таллин.

– Ну что ж, – отозвался Петр. – Вам будет с чем вступить в Таллин, чтобы сразу заслужить любовь местного населения.

– Да, указ поспел вовремя, – произнес барон. – Мы прибываем завтра. Я оглашу волю князя на торжественной встрече – это будет хорошим вступлением в должность. Какой неприятный сюрприз для царя Ивана!

– А в чем дело? – удивился Петр.

– Он предлагал нашему князю уступить Эстляндию, – улыбнулся Оладьин. – Князь отказал, а теперь, когда эта земля войдет в состав Северороссии, шансы заполучить ее окончательно падают.

– Мне показалось, князь еще обдумывал этот вариант, когда мы были на охоте.

– Полагаю, тебе следует знать, что охота была лишь поводом, чтобы провести негласные переговоры с посланником московского царя, – произнес Оладьин. – Москвитяне получили там отказ на все свои требования и предложения, а теперь получат еще звонкую пощечину из… Таллина.

– Не заставит ли это Ивана действовать против нас жестко? – спросил Петр.

– Сомневаюсь. Он слишком глубоко увяз в войне с литовцами и поляками, – пожал плечами барон. – Войны с нами он не потянет. Кроме того, он все еще надеется склонить нас к союзу против Литвы.

– Как я понимаю, эстляндцы смогут избрать магистрат, имеющий права самоуправления, а вы будете осуществлять только исполнительную власть от имени князя? – предположил Петр.

– Исполнительная власть? Интересный термин… – поднял брови барон. – Я буду действовать от имени князя в вопросах военных, руководить всеми войсками на территории Эстляндии, за исключением городских ополчений, вершить суд по тягчайшим преступлениям и делам о государственной измене, а также ведать налогами, собираемыми для княжеской казны. Остальное, как в землях новгородских, псковских и Ингрии, будет в ведении правителей избранных самими эстляндцами и независимых уездных судов.

– Мне показалось, что первый министр был противником такого решения, – заметил Петр.

– Не обращай внимания, – махнул рукой Оладьин. – Это часть более крупной игры.

– Какой? – с интересом спросил Петр.