Мастер

Солнце скрылось за куском разорванного облака, цвета потеряли свою сочность, а ветер принес остатки зимней прохлады. Вдобавок, на ветку Глуп-дерева уселась незнакомая Юти птица. Крохотная, вертлявая, но с необычайно красной грудкой. Девочка нахмурилась, пробурчав про себя: «Алый цвет сулит невзгоды» и поняла, теперь день окончательно испорчен.

— Тебя вообще ничего не радует в этой жизни?

— В мои годы радость — невероятная роскошь, — ответил Ерикан, — когда ты юн, то каждое новое событие вызывает бурю эмоций: первая драка, езда верхом, подаренный меч или шорох горячего песка под ногами. Кажется, что весь мир у твоих ног. И так будет всегда.

— Но потом ты понимаешь, что мир бесконечно обширен и ты в нем лишь песчинка, так?

— Потом ты закрываешь себя для остального мира. Начинаешь жить в понятной и обыденной реальности, где все просто и доступно. Не мира нет для тебя, а тебя для мира.

— Я никогда такой не буду! — решительно заявила Юти, но в ответ заслужила лишь очередной насмешливый взгляд.

Девочка знала, что ее слова надолго повиснут в воздухе. Станут их спутниками на несколько лиг вперед, постоянно всплывая в памяти. Существовал лишь один способ разрушить эту магию — сказать нечто другое. Да и, в конце концов, путешествие в беседе проходит всегда быстрее.

— Богиня не дала мне кольцо за Аллариза, — сказала Юти.

— Ничего удивительного, — ответил Ерикан. — С каждым восходом полной луны ты становишься сильнее. У Ветерана-перевертыша было всего четыре кольца и все в одном направлении. Скорее он бы получил дар от богини, если бы убил тебя.

Они все-таки прошли через ту самую костяную залу, где навсегда упокоился Аллариз. Причем, вместе с Тергуном. Коротышка дал распоряжение своим подопечным бережно перенести отсюда тела павших собратьев, в то время как наставник с легким раздумьем рассматривал мертвого урода.

— Сколько лет живу, Ерикан, а сроду не видел такого, — подошел к нему Тергун.

— Фантазия Богини обширнее, чем воды Красного моря. И на все воля ее.

И только. Даже тени изумления не мелькнуло на лице старика, словно нечто подобное он и ожидал увидеть. На том они распрощались с Обугленной Перчаткой и нырнули в зловонный лабиринт общей клоаки. Тергун оказался прав, на протяжении всего пути по подземельям, они не встретили ни одного солдата. А выбрались и вовсе сняв заржавевшую решетку у крохотной замерзшей речушки вдали от Конструкта и имперского тракта. Выход с той стороны занесло землей, спутало корнями растений и укрыло сухим ломким ковылем, что значило лишь одно — они единственные, кто пользовался этим ходом за последние десятилетия.

— А почему перчатка обугленная? — спросила Юти, вновь нарушив долгое молчание. Те последние слова на несколько лиг вперед ей тоже не понравились.

— Это случилось во время первого заказа, — произнес Ерикан, глядя на дорогу. — Уголек вместе с Гвейделином и Нииром должны были убить Пройдоху Гека. Вот только дом Гека был самой настоящей крепостью. И тогда мои крохотные убийцы проникли внутрь через дымоход. Одна беда, оказалось, что там остались горячие угли. К слову, именно тогда Уголек и стал Угольком.

Ерикан даже усмехнулся и в глазах его на мгновение появилось нечто теплое. Будто он скучал по тем временам.

— По словам Ниира, Уголек бегал по дому, как оскверненной тварью укушенный. И разбудил Пройдоху. От вида черных, измазанных в саже маленьких человечков, Гек струхнул так, что с ним случился удар. Не знаю, с кем он перепутал коротышек — посланниками старых богов или пособников самого Инрада. Остается лишь догадываться. Однако Гек помер. Заказ оказался выполнен в лучшем виде. И все бы хорошо, только убегая, Уголек оставил в доме свою подпаленную перчатку. Ну, а все прочее уже любовь простого народа выдумывать небылицы и разносить сплетни.

— Я себе все это не так представляла, — с разочарованием протянула Юти.

— Так часто и бывает. Скажу большое, порой лучше не копаться в подробностях того, что тебе нравится. Как правило, ничего хорошего из этого не выходит.

Юти сначала согласно покивала, а потом взъерошилась.

— Ты врешь! Подначиваешь меня! Задача воина — постигнуть самую суть явления. Только так можно его понять и, что самое главное, управлять им.

Ерикан ехидно ухмыльнулся.

— Я думал мы говорим про обычных людей, а не про последователей Аншары.

— И все, что ты рассказал про Обугленную Перчатку тоже вранье?

— Может да, а может и нет, — пожал плечами старик. — Сколько лет прошло, разве все упомнишь?

Юти гневно сжала губы, придавив их зубами, будто бы желая, чтобы они превратились в единое целое. С Ериканом всегда так. Никогда не поймешь, серьезен старик или попросту издевается. То есть, как выражался сам старик, обучает.

Слова наставника вполне подходили на роль спутника на несколько долгих лиг. По крайней мере, Юти не собиралась нарушать молчание. Заговорил сам Ерикан. Или, если быть точнее, зашипел подобно змее, на которую дети ради забавы бросили мелкий камень.

— В сторону, быстрее.