Мастер

— Не нравится мне это выражение лица, — хмуро сказал Ерикан, когда звук сапогов стал затихать. — Чересчур довольное и самоуверенное. Обычно оно значит, что ты что-то задумала.

— Разве это всегда плохо? — пожала плечами Юти.

— Смотря как на подобное взглянуть. В конце концов, чья-то смерть — это тоже благо. Она дает возможность заработать копателям могил, ткачам саванов, похоронным домам.

— Неужели так трудно просто поверить в меня? — насупилась Юти. — Я вроде не так часто это прошу.

— Если бы я не верил в тебя, то ты бы сейчас лежала в песках Шестого Предела с размозженной головой. Ну, так что ты придумала?

— Долго объяснять, — отмахнулась Юти. — А времени для этого у нас нет совершенно.

Одаренная выглянула вновь, осмотрев редкую для этой поры, безлюдную Медную аллею, и бросилась к выбранному дому. Она обернулась лишь на мгновение, удостовериться, что Ерикан, подобно хищному коршуну, который сосредоточенно преследует свою жертву, бежит следом.

На небольшое крыльцо, всего в три ступени, они не поднялись, влетели, перемахнув сразу через все преграды. И тут же Юти, боясь очередного появления солдат, рванула дверь на себя.

В носу защекотало от запаха пыли, старой мешковины, свечного парафина и бумаги. А где-то над головой тревожно зазвенел колокольчик. Помещение, несмотря на высокий потолок и широкие окна, которые оказались глухо зашторены, было потеряно в сумраке. И будто бы даже находилось вне времени, как чертоги проклятого бога на дне вулкана Ишрах. В любом случае, Юти почувствовала себя здесь крайне неуютно.

— Приветствую Вас, — неожиданно звонким, полным жизни голосом, выдвинулся им навстречу хозяин дома.

В нем Юти узнала того самого старичка, изображенного на изваянии снаружи — жидкие волосы по бокам, круглая шапочка на затылке, крючковатый нос и иссушенные возрастом и страхом за свое состояние руки. Одет хозяин оказался богато, но как-то неряшливо, вдобавок полы его платья были испачканы чем-то промасленным. Может, северной красной рыбой, которую коптили и везли три дня, а, может, кондитерским кремом.

Впрочем, интересовало Юти сейчас совершенно другое. Больше всего девочка боялась как раз реакции старичка относительно собственного внешнего вида. И она, и Ерикан выглядели как самые обычные бродяги.

Впрочем, Агор Амрини, о чем свидетельствовала вывеска на его доме, был одним из наиболее опытных ростовщиков Империи. И привык к тому, что нельзя судить по внешнему облику о благосостоянии человека. Да и порой даже у самого последнего нищего найдется кое-что ценное. Его задача — это увидеть и купить. По возможности, за бесценок.

— Чем могу быть полезен? — спросил он, предложив перейти непосредственно к делу. Как человек звонкой монеты, Агор Амрини знал цену своему времени.

— Меня зовут Юти. Вчера я спасла вашу дочь от горстки островитян и…

Про предложение высказанное молодой госпожой Фламель Амрини относительно помощи в трудную минуту, Одаренная договорить она не успела. Потому что услышав слова девочки, намек на доброжелательность покинул взгляд ростовщика. Тот неожиданно выпрямился, а голос, доселе и без того отличавшийся пронзительной звонкостью, стал походить на трубу, которой легионеров призывают в атаку. Агор закричал так, что Юти, скитавшаяся по Пустоши, сражавшаяся с Всадниками и пережившая утрату близких, не на шутку испугалась.

Глава 6

Агор Армини отличался среди своих клиентов весьма одиозной репутацией. Каждый, кто связывался по нужде или же недоразумению с ростовщиком, по окончании торговой сделки считал себя обманутым. Собственно, почти всегда так и было.

Сам Агор все время вспоминал слова отца, тоже ростовщика, только не такого удачливого как сын: «На рынке всегда один подлец, а другой дурак». Дураком быть амиста Армини не доводилось вот уже много лет, ибо подходил он к каждой сделке с особой скрупулезностью и внимательностью.

Однако подобно железнокожему великану Сойслайну, которого убил сын старых богов Балсаг, попав в единственное незащищенное место — правое колено, была смертельная уязвимость и у Агора Армини. Таковой являлся подлинный цветок, расцветший посреди каменных мостовых Конструкта, его красавица-дочь, юная Фламель.

Умный, рассудительный и словно состоящий из одного благоразумия, которым щедро одарила его Аншара, ростовщик терял голову, когда только начинал думать о нуждах дочки. Прижимистый на любые расходы, Агор не считал деньги, потраченные на Фламель. Нужно новое платье — вот тебе семь храмовок, тогда как цена подобного туалета не больше четырех, необходимо посещать вечером собрания дев Юных Роз — изволь, тебе сопроводит северянин-телохранитель, найденный в два дня за внушительную сумму.

Потому, когда несуразный мальчишка-оборванец сказал, что не далее, как вчера его лисенку, крохотной и очаровательной Фламелечке, грозила опасность, Агор тут же взбеленился. Кровь застила глаза холодному ростовщику, а от ужаса немногочисленные волосы встали дыбом.

— Фламель! Фламель! Фламель! — кричал он почти без всяких пауз.