Масштаб

Белая дорожная разметка горела в лучах фар. Ветер выл, обтекая машину, несущуюся, как болид. Гроза обошла стороной, небо прояснилось, показались звезды. На трассе было так пусто, что Игрису опять, не ко времени, вспомнилась Болотная Карга: вот так же ночью, на другой дороге – не прямой, туманной, скользкой, путешественник ощущал вдруг непреодолимое желание остановиться…

«А ведь старуху теперь посадят», – подумал Игрис.

* * *

Верхний Крот спал. Четыре часа утра; в окнах школы не светилось ни огонька.

Игрис выбрался из машины, облитой грязью от крыши до днища. На грунтовке пришлось тяжело: лужи. Ямы. Зато он ни разу не пропустил поворот и не сбился с пути.

Он вытащил фонарь из бардачка. Калитка была прикрыта, но не заперта. Есть ли в школе сторож? Спит ли? Игрис не собирается ничего воровать…

На асфальте двора он разглядел меловую разметку: несколько дней назад здесь прошла линейка, праздник первого звонка. Памятник Равелину и Двенадцати был завален цветами.

Он сразу увидел трещину. Это о ней говорила учительница химии Дана: «Молния ударила в мемориальную плиту, камень раскололся, да так неудачно…»

Трещину пытались замазать, спрятать, и частично это удалось. Игрис ближе поднес фонарь; под барельефом Равелина были высечены на камне двенадцать портретов, трещина проходила через лицо третьего справа героя. Это был, кажется, Сталевар: его всегда изображали с усами, и смотрел он сурово. Правда, на этой глыбе все изображения условны…

Тонкая черная линия пересекла лицо Сталевара пополам. Казалось, что герой подмигивает. Игрис провел рукой по мрамору. Надо быть сумасшедшей, чтобы устроить тайник в памятнике на виду у всех…

Или, наоборот, необычайно хитрой и умной?

Черная плита с барельефом, поставленная вертикально. Серая горизонтальная плита, на которой теперь лежат цветы. Под цветами – Игрис помнил – гладкий мрамор. Где здесь прятаться?

Он наклонился. Постамент казался сложенным из камня, из огромных булыжников. Или это фальшивая стенка, камнем обложено бетонное основание? Но тогда тут и подавно нельзя устроить никакого тайника…

Ливан, сволочь, отомстил надоедливому следователю. И претензий ведь не предъявишь: «Двадцать лет прошло… Я же сказал, что не помню точно»…

Промежутки между камнями были залиты раствором, заполнены пылью, мхом, и ясно было, что, если здесь и был тайник, к нему никто не притрагивался по крайней мере с прошлой весны. А может быть, с позапрошлой. Где-то залаяла собака, тут же отозвалась другая. «Ну и дурак же я, – подумал Игрис. – Что подумает Елена, когда проснется?!»

Он наугад потрогал один камень в основании памятника. Другой. Бесполезно…

Третий камень чуть заметно покачнулся под его рукой.

Игрис принялся расшатывать его. Полетела крошка. «Что я делаю, – подумалось ему, – я ломаю мемориал посреди поселка, самый скверный школьник на такое не решится…»

Камень отделился от кладки. Открылось темное отверстие. Игрис сунул туда руку – пусто. Пусто! Неровная полость, бетонные волглые стенки, рука тут же измазалась в какой-то плесени…

И только в самом дальнем краю, у стены, пальцы Игриса нащупали полиэтиленовый сверток.

* * *

Он гнал как сумасшедший. Рассвет застал его на половине дороги. Несколько раз пытался дозвониться Елене, но телефоны были выключены – жена спала. Поросший щетиной, с воспаленными глазами, он загнал машину в гараж в начале девятого утра. Тихо отпер внутреннюю дверь и на цыпочках просочился в дом.

Его поразили тишина и полумрак. Все шторы были задернуты, жалюзи опущены. Все спят…

Игрис заглянул на кухню. Посуда оказалась вымытой и расставленной на полках. Дверь комнаты, в которой жили Агата и Борис с детьми, стояла приоткрытой. Оттуда не доносилось ни звука.

Игрис заглянул краем глаза. Потом просунул голову. Кровать пустовала, раскладушки, на которых обычно спали дети, стояли рядом у стены – сложенные и даже упрятанные в чехлы. Шкаф открыт. Чемоданы и вещи исчезли. Игрис снова посмотрел на часы: восемь часов двадцать минут…

– Ваши родственники уехали.

Игрис обернулся.

Алистан стоял в глубине прихожей. Алистан Каменный Берег. По своему обыкновению чуть рассеянный, расслабленный, отрешенный.

– Вас выпустили? – после короткой паузы спросил Игрис.

– Можно сказать и так.

– Вы вырвались из-под стражи?!

– Меня трудно остановить. Что вы нашли?

Цокали часы на стене прихожей.

– Где моя жена? – быстро спросил Игрис.

– Спит.

– Она ничего не знает.

– Разумеется. Так что вы нашли?

– Ничего.

Вряд ли удастся что-то утаить от человека, который всерьез занимался механикой. А «Слово погибели», как теперь известно, убивает мгновенно. Замедлилось время; Игрис говорил неторопливо, спокойно, дружелюбно.

– Я ничего не нашел. Ее отец хранил магические заметки, связанные с экологией, но это мусор, ничего существенного. Вы зря вломились ко мне в дом, Алистан.

– Я же вас просил, – тихо сказал маг. – Вы же нормальный, разумный человек… Зачем вы?