Маслав

- Там, - сказал Собек, указав рукою в сторону двора, - там творится неладное.

Старик смотрел на него, ожидая объяснения.

- Там что-то много болтают и ворчат, - говорил Собек.

- Должно быть, снюхались с теми, что стоят за валами.

В недобрый час, оборони Боже, могут взбунтоваться и убежать. Надо хорошо доглядывать, надо беречься, милостивый пан.

Белина пробурчал что-то невнятное, чего Собек не дослышал и только махнул рукой.

- Милостивый пан, для вас это, верно, не новость, - прибавил Собек.

- Не новость, - коротко ответил хозяин. - Смотрите и слушайте, вы добрый человек. Лишний глаз не мешает.

Собек поклонился, несколько успокоенный: оба они не были особенно разговорчивы, и этих слов было достаточно, чтобы они поняли друг друга. Следующие дни не принесли Собеку успокоения, зловещие признаки все увеличивались. Только взглянув Белине в глаза, он на некоторое время переставал тревожиться, но потом опять открывал что-нибудь новое, и волнение овладевало им снова.

Как в лесу и на охоте, Собек всегда знал, куда надо идти, и где искать зверя, так и среди людей он угадывал, как и с кем говорить, но здесь ему заметали следы и убегали от него: поэтому он должен был прибегнуть к хитрости.

Сарай, где стояли кони, был обращен одной стороной к большому двору, на котором целыми днями в повалку лежал и сидел народ, жалуясь на свою судьбу и беседуя между собой.

Собек устроил себе здесь наблюдательный пункт на обрубке дерева, полузакрытый воротами. Он выделывал половики из соломы или долбил что-то ножом по дереву, и представлялся так погруженным в свое занятие, что даже головы не поднимал. Это не мешало ему видеть все, что ему было надо. Вся его задача заключалась в том, чтобы найти среди этой праздно сновавшей взад и вперед толпы - ее тайных руководителей. Он угадывал их присутствие, но не видел их самих.

Наконец, на второй или на третий день Собек заметил плечистого, бледного крестьянина с длинными, черными, падавшими ему на плечи волосами, который расхаживал по двору, ни на кого не глядя, заложив руки на пояс и надвинув шапку на лоб, но не произнеся ни слова, он каким-то непонятным способом передавал свои мысли другим людям, которые, повинуясь какому-то таинственному знаку, - уходили прочь, поднимались с места или молча уступали ему дорогу.

Как Белина целый день расхаживал по своим владениям, так и он без устали слонялся по двору, почти не присаживаясь и ни с кем не разговаривая, но по одному его знаку - люди торопливо исполняли его волю. Собек подсмотрел однажды, как он движением руки приказал голодному человеку, жадно поедавшему свою порцию пищи, отдать ее женщине, которая кормила ребенка, потому что у нее не хватало молока в грудях. Бедняга, только что принявшийся за принесенную ему похлебку, крепче стиснул в руках деревянную миску, и его глаза засверкали, но, не дотронувшись до нее больше, он встал и поставил миску перед голодной женщиной. И все это совершилось по одному его взгляду - он не промолвил ни слова. Когда происходила какая-нибудь ссора, люди шли на суд не к старосте, поставленному Белиной, а прямо к молчаливому крестьянину, и тот, пробормотав что-то, быстро разрешал спор.

Собек, словно невзначай, спросил как-то, как его зовут, но никто ему не ответил, и только ребенок, которого он приманил мясом, назвал его Миськом-Веханом.

Теперь, открыв одного из руководителей, он рассчитывал найти и второго, подсмотрев, с кем он чаще всего разговаривает.

У Собака была в натуре страсть - выслеживать и подкарауливать, если не зверя, то человека. Скоро он приметил место, где укладывался на ночь Мисько Вехан. Он был уверен, что все совещания происходят ночью. И вот, однажды он проскользнул к этому месту и улегся неподалеку, притворившись спящим.

Надежда не обманула его. Поздно ночью приполз еще другой и, улегшись рядом, они долго беседовали шепотом.

Ночь была темная, так что лиц нельзя было разглядеть, да и слова не долетали до него, но утром, когда они расходились, Собек узнал в товарище человека, которого он часто видел днем на страже у рогаток, пристально высматривающим что-то в лесу...

Это и был Репец, о котором упоминали в толпе, и оба эти человека руководили простым народом, укрывавшимся в замке.

С этих пор Собек не переставал следить за ними. С Веханом, вечно слонявшимся по двору и ни с кем не разговаривавшим, трудно было завязать знакомство, и потому он начал с Репца, и утром же на другой день подошел к нему.

Они взглянули друг на друга, но не решались заговорить. Репец отвернулся, видимо, желая избавиться от него, но упрямый Собек чуть не полдня простоял около него, не вступая в разговор, но также пристально всматривался вдаль и вздыхая.

Репец был немолод уже, невелик ростом, бледен, с какими-то пятнами на лице, - рыжеватые усы и борода и выцветшие глаза на пятнистом лице производили впечатление чего-то пестрого, как змеиная кожа самых ядовитых змей. - Когда он злился, то всегда облизывал губы языком, словно облизываясь при мысли о своей жертве. Соседство Собака, наконец, вывело его из себя.

- Ты откуда? - спросил он Собка.