Маски времени

Его построили лет двадцать тому назад, из красного дерева и стекла. Два жилых этажа, солярий во дворе. В подвале автономная система жизнеобеспечения, атомный реактор, питающий энергией кондиционеры, нагреватели, электролизеры, световые приборы. Раз в месяц к ним, как того требовал закон, приезжал механик из Тусонской электрической и газовой компании, чтобы убедиться, что генератор в полном порядке. В холодильнике хранился месячный запас продуктов. Очиститель воды превращал ее в родниковую. И, если б человеческая цивилизация исчезла бесследно, Джек и Ширли могли бы пребывать в неведении еще несколько недель.

Ширли я нашел на солярии. Она создавала очередной голографический шедевр. Какую-то фантастическую птицу. Увидев меня, она радостно вскрикнула, вскочила, шагнула ко мне, протягивая руки. Я обнял ее, и на душе сразу стало легче.

— Где Джек? — спросил я.

— Пишет. Скоро придет. А пока позволь отвести тебя в твою комнату. Выглядишь ты ужасно.

— Для меня это не новость.

— Мы быстро приведем тебя в чувство.

Она подхватила мой чемодан и направилась к дому. От волнующего покачивания ее ягодиц настроение у меня еще более улучшилось. Губы расползлись в улыбке. Я у друзей. Дома. В тот момент мне казалось, что я смогу жить с ними не один месяц.

Я прошел в свою комнату. Ширли уже все приготовила. Застелила постель, зажгла лампу на столике у кровати, рядом положила блокнот, ручку и диктофон, на случай, если мне в голову придут идеи, достойные того, чтобы зафиксировать их на бумаге или на магнитной ленте. Появился Джек. Сунул мне банку с пивом. Я тут же вскрыл ее, весело подмигнул Джеку, поднес ее ко рту.

Вечером Ширли угостила нас превосходным обедом, а потом, когда в пустыне уже заметно похолодало, мы уселись в гостиной, чтобы поговорить. Разумеется, не о моей работе. Они чувствовали, что меня от нее воротит. Нет, мы обсуждали апокалипсистов, этот странный культ судного дня, взбудораживший столько умов.

— Я пристально слежу за ними, — заметил Джек. — А ты?

— Пожалуй, что нет.

— Такое случается каждые десять веков. Как только тысячелетие близится к концу, человечество охватывает паника. Людям начинает казаться, что вот-вот наступит конец света. То же самое было и в девятьсот девяносто девятом году. Поначалу в это верили только крестьяне, но потом к ним присоединились и священники. Мир захлестнули религиозные оргии, да и не только религиозные.

— Но ведь наступил тысячный год с рождения Христова? Мир выжил, а что стало с культом?

Ширли рассмеялась.

— Наверное, тех, кто верил в конец света, постигло жестокое разочарование. Но люди не учатся на ошибках прошлого.

— И как же, по мнению апокалипсистов, погибнет мир?

— В огне, — ответил Джек.

— Кара божья?

— Нет, они ожидают войны. Верят, что ведущие державы уже к ней готовы, и в первый же день третьего тысячелетия на землю посыплются ракеты.

— Но мир живет без войны уже более пятидесяти лет. А атомное оружие в последний раз применяли в тысяча девятьсот сорок пятом году. Не разумнее предположить, что мы нашли пути решения международных конфликтов, позволяющие обойтись без крайних средств?

— Закон нарастающей катастрофы, — не согласился со мной Джек. — Увеличение статического напряжения вызывает разряд. Локальных-то войн было предостаточно: Корея, Вьетнам, Ближний Восток, Южная Африка, Индонезия…

— Монголия и Парагвай, — добавила Ширли.

— Да. В среднем малая война начинается каждые семь-восемь лет. И каждая из них способствует поиску мотива для развязывания последующей, ибо многим хочется проверить на практике те выводы, что сделаны из уроков войны предыдущей. И растущее напряжение должно вылиться в Последнюю войну. Которая начнется и закончится первого января двухтысячного года.

— Ты в это веришь? — спросил я.

— Лично я? Нет, конечно. Я лишь излагаю теорию. Никаких признаков приближающейся катастрофы я не уловил. Но, надо признать, что всю информацию я получаю с экрана телевизора. Тем не менее идеи апокалипсистов завораживают многих. Ширли, давай посмотрим запись чикагского погрома.