Маски времени

Разумеется, администрация Соединенных Штатов обладала немалым опытом по приему зарубежных знаменитостей. Ворнана ждали на одной посадочной полосе, а приземлился он на другой, в дальнем конце аэродрома. На ту же, у которой собрались встречающие, опустился совсем другой ракетоплан, без пассажиров, прибывший из Мехико. До того, как ракетоплан замер на посадочной полосе, полиции удавалось сдерживать толпу. Но тут обе группы устремились на летное поле, смешавшись между собой. Камера следила за ними, пока не выяснилось, что кто-то бежит к ракетоплану, а кто-то уже улегся на бетон и трахается. Тут, похоже, режиссер передачи скомандовал оператору обойтись без крупного плана. И пока тысячи людей окружали синий ракетоплан, Ворнан, в миле от них, пересаживался в вертолет, который и доставил его в наш отель. Полиция в это время охаживала всех, рвущихся к ракетоплану, дубинками-парализаторами. Крейлик позвонил нам, чтобы предупредить, что с крыши отеля Ворнана приведут в «люкс», который служил нам штаб-квартирой.

В тот момент, когда Ворнан Девятнадцатый переступил порог, внезапная дикая паника охватила меня.

Как мне передать словами глубину этого чувства? На мгновение рухнули устои мироздания, и Земля понеслась в пустоту. Я ощутил себя бредущим в мире, лишенном разума, структуры, взаимосвязей. Я говорю на полном серьезе: душа у меня ушла в пятки, никогда не испытывал я ничего подобного. Присущие мне ироничность, сдержанность, насмешливость исчезли. Я лишился брони цинизма, оказался безоружным перед пришельцем из будущего.

Потом я понял, что обусловило мои страхи: чистая абстракция превращалась в реальность. Можно много говорить о путешествиях во времени, можно даже отправить в прошлое несколько электронов, но положения дел все это не изменит. Абстракция как была, так и останется. Я никогда не видел электрон, не могу я и сказать, где начинается прошлое. А тут кто-то грубо разорвал единство пространство-времени, и на меня подул ледяной ветер будущего. Я пытался призвать на помощь не раз выручавший меня скептицизм, но и он ничем не помог мне. Против своей воли, я поверил, что Ворнан тот, за кого себя выдает. Волна обаяния Ворнана накрыла меня, прежде чем он возник у меня перед глазами. И я превратился в его сторонника. Чего ради упрямиться? Я сдался без сопротивления. Элен стояла, не отрывая глаз от двери. Филдз переминался с ноги на ногу. На лицах Колффа и Хеймана отражалась тревога. Дрогнула, похоже, и всегда хладнокровная Эстер. Испытанное мной чувство не минуло и их.

Ворнан Девятнадцатый вошел.

За последние две недели я так часто видел его на экране, что ожидал встретить старого знакомца, но внезапно оказался в присутствии инопланетянина, с которым не имел ничего общего. И ощущение это, отстраненность Ворнана, сохранилось на весь период нашего последующего общения.

Ростом он был лишь на дюйм или два выше, чем Эстер Миккелсен. Рядом с высоченным Крейликом и гороподобным Колффом он выглядел пигмеем и вроде бы должен был стушеваться. Но нет, Ворнан держался хозяином. Он обвел нас долгим взглядом.

— Вы так любезны. Не сочли за труд встретить меня. Я польщен.

Господи, помоги мне. Я ПОВЕРИЛ.

Все мы — совокупность событий нашего времени, больших и малых. Наш образ мышления, наши привычки и предрассудки определяются происходящим вокруг. Меня сформировали локальные войны, прекращающиеся в одном месте и начинающиеся в другом, атомные взрывы, гремевшие в моем детстве, душевная травма, вызванная убийством Кеннеди, слова, которые произнесла моя первая женщина, поднявшись на вершину блаженства, триумф компьютеров, жар аризонского солнца, впитываемый моим обнаженным телом, и многое, многое другое. Общаясь с другими человеческими существами, я знал, что неразрывно связан с ними, ибо и они формировались пусть не всеми, но частью тех же событий, а потому у нас есть много общего.

А вот что формировало Ворнана?

Абсолютно иная, чуждая мне среда. Было от чего испытать благоговейный трепет. Все, все другое, непохожее на окружающий меня мир. Другие языки, разделяющие нас десять столетий будущей истории, невообразимые изменения в культуре и мотивациях… вот откуда пришел он к нам. Перед моим мысленным взором возник воображаемый мир Ворнана, идеалистический мир зеленых полей и сверкающих замков, управляемой погоды и отпусков на планетах других звездных систем, непостижимых идей и немыслимых достижений. Но я понимал, как далеко от реальности даже то, что я мог представить себе, и не находил ни единой точки соприкосновения с пришельцем.

И я сказал себе, что веду себя глупо, пугаясь неизвестно чего.

И я сказал себе, что передо мной человек моего времени, хитрый мошенник, умело играющий на чувствах своих ближних.

Я пытался вновь отгородиться броней скептицизма. И ничего у меня не вышло.

Мы представились Ворнану. Он стоял с некоторой надменностью посреди комнаты, слушая, как мы называем свои научные специальности. Филолог, антрополог, историк, психолог, наконец подошла моя очередь.