Маски и чувства

Элен уже готова была дать ей денег, лишь бы ее оставили в покое. Теперь она четко все вспомнила: ей просто стало плохо, и она упала прямо посреди улицы на асфальт. А до этого бежала босиком, поэтому ступни стерты. Это ерунда. Можно спокойно встать и уйти. И не платить за пребывание в больнице.

Врач по-прежнему стояла возле ее кровати.

— Если что-то понадобится или вы будете недовольны обслуживанием, то имеете право сообщить обо всем, что вас не устраивает, директору больницы.

— Спасибо, — поблагодарила Элен. Она постаралась сказать это как можно вежливее, но получилось почти грубо.

Сестра задала ей несколько вопросов, уточняя данные для заполнения медицинской карточки, и спросила номер карточки социального страхования. Потом поинтересовалась, где Элен работает, и пообещала позвонить ее начальству. Вот уж Фрэнк обрадуется!

Медсестра отошла от нее. Наконец-то покой. У Элен остался лишь один вопрос, задать который она позабыла: сколько времени прошло с того момента, как ее привезли. Окна были завешаны плотными шторами, но ей казалось, что наступило утро. Нужно отдохнуть. Она закрыла глаза.

— Я не могу вот так ее бросить! — Эдмонд жестикулировал так, словно находился в спортивном зале, а не в салоне машины, совершенно не подходящем для столь экспрессивного выражения чувств.

— Что может случиться с ней в больнице? — Патрик сидел за рулем и смотрел на дорогу. На его лице застыло привычное недовольное выражение. — Мы оставили там целое состояние, я дал дополнительно денег врачу и сестре. Они готовы петь и танцевать, если она захочет. Это хорошая больница, а при таком гонораре там вылечат за час. Тем более что ничего серьезного не случилось.

— Это тебе так сказали, — не успокаивался Эдмонд. — Эх, надо было пойти самому.

— Пошел бы и испортил все дело, — совершенно спокойно возразил Патрик. — Девчонка узнала бы тебя по описанию. А так, если и спросит, опишут меня.

— Как у тебя все просто! — Эдмонд чувствовал, что постепенно закипает. — А если ей сейчас нужен близкий человек?

— «Если» может быть только у тебя, а она, я уверен, давно пришла в себя и спокойно спит. Но коль настаиваешь, можно звонить туда хоть каждый час и спрашивать о ее состоянии.

— Да ты… — Эдмонд осекся и продолжил уже более миролюбиво: — Ты ничего не понимаешь. Ты никогда никого не любил.

— Потише на поворотах, приятель, — ухмыльнулся Патрик.

Эдмонду показалось, что в этой ухмылке проскользнуло что-то издевательское.

— Останови машину. — Он положил руку на локоть Патрика. — Я хочу выйти.

— Прекрати. — Если раньше Патрик был спокоен, то теперь и он явно начал злиться.

Однако было поздно. Эдмонд рванул руль, машина резко вильнула в сторону, едва не выскочив на тротуар. Визг шин снова огласил окрестности. Придя в себя от потрясения, Патрик и Эдмонд уставились в одну точку и еще долго сидели молча, не решаясь пошевелиться.

— Ты нас чуть не убил, — холодно констатировал Патрик.

— Знаю, — таким же тоном ответил Эдмонд. Лицо его ничего не выражало. Он бессмысленно смотрел прямо перед собой.

И снова пауза, из которой обоих вырвал резкий гудок и уже знакомый, надоевший за вечер, визг шин. Они обернулись одновременно. Позади них остановились уже три машины. «Мерседес» Патрика застыл как раз посреди дороги.

— Эй, что стоим! — Из первой машины вышел полный мужчина. — Проезжайте, черт вас возьми.

Патрик развернул машину и отъехал к тротуару.

Эдмонд стиснул зубы. Ну какой же он идиот! Зачем ему понадобилось устраивать эту идиотскую проверку! Что он хотел узнать? Разве сердце — не достаточная порука?

План родился, разумеется, в голове Патрика. Обуреваемый подозрениями и переживая за состояние друга, он предложил провести проверку, «испытание на прочность». Эдмонд делает вид, что уезжает из города, и они вместе следят за ней. Если все в порядке, если, как цинично выразился Патрик, «девочка чиста», то тогда отношения можно продолжить. Если нет…

Впрочем, теперь Эдмонд понял, что, как бы ни сложились обстоятельства, он все равно вернется к ней. Это вначале все казалось просто. А на деле… В его жизни с трудом можно было бы отыскать день более напряженный. Сначала Элен чуть не оказалась под колесами, потом упала в обморок, они сами чуть не перевернулись. Его размышления прервал Патрик:

— Ты уж определись как-нибудь, куда едем?

— Зачем все это? — ответил вопросом на вопрос Эдмонд. — Я только что понял, что люблю ее больше жизни, больше всего на свете.

— Это я уже слышал. — Патрик по-прежнему не спешил поворачивать ключ зажигания.

— Сейчас пойду к Элен, все расскажу и…

Эдмонд не хотел говорить Патрику — «женюсь на ней», но ни на что другое он никогда не рассчитывал, если заводил какие-то отношения с девушкой.

— Договаривай, — потребовал Патрик.

— Женюсь. — Эдмонд отвернулся и стал смотреть в зеркало заднего вида.

— А ты подумал об отце? — Голос Патрика стал твердым, как кирпич в средневековом замке.

— А отец обо мне? — Эдмонд не хотел затрагивать эту тему. — Ты же мне обещал.

— Я свое обещание выполню, но проверка не закончилась, — отрезал Патрик.