Маскарад (СИ)

— Именно так. Мой маятник сработал верно. Только указывал он не на карту, а на того, кто был совсем рядом. — Я поднялся из кресла и оперся ладонями на стол. — Тогда я едва мог себе представить силу, которая способна отвести ритуал. Но это куда проще сделать, если находишься в двух шагах.

— Постой… Постой, капитан! — Геловани недоверчиво нахмурился. — Не хочешь же ты сказать?..

— Хочу, ваше сиятельство. Все это время колдун прятался на самом виду. — Я говорил неторопливо, чуть ли не по слогам. — Это Вольский.

На несколько мгновений в кабинете повисла тишина. Тяжелая и такая плотная, что еще немного — и ее можно было бы пощупать. Наверное, поэтому Геловани и двигался неторопливо, как муха, угодившая в сироп: поднялся, вернулся к столику в углу, снял турку с примуса и слегка подрагивающей рукой принялся разливать кофе по чашкам.

А мне оставалось только продолжить.

— Подумайте, ваше сиятельство — он с самого начала был у нас под боком. И даже вошел в особую комиссию, поэтому и знал о расследовании если не все, то очень многое. И оставался на несколько шагов впереди. Вы ведь помните, как его навязали вам, когда?..

— По личной просьбе градоначальника, — вздохнул Геловани. — И отказаться я, разумеется, не мог.

— Свои люди в нужном месте — и вот колдун уже среди нас. Мне только сейчас хватило ума связать все это воедино, но я еще тогда никак не мог понять, по какой причине Вольского так сильно интересует поиск древних богатырей. — Я плюхнулся обратно в кресло. — Полагаю, он уже избавился от многих из них. И продолжал искать тех, кто еще мог представлять опасность.

— Скажи это кто-нибудь другой, я бы, пожалуй, решил, что он или прочитал слишком много бульварных романов, или попросту спятил. — Геловани с негромким стуком поставил передо мной дымящуюся чашку с кофе. — Но еще месяц назад никто в столице не верил ни в колдунов, ни в темные ритуалы, а ты слишком часто оказывался прав.

— Боюсь, я прав и на этот раз, ваше сиятельство. Вспомните гибель деда… Федора Кудеярова, — тут же поправился я, — и графа Милютина-Браницкого. Тогда вы натолкнули меня на мысль, что преступник проник в дом через Прорыв, но на самом деле он просто зашел через дверь. Разве не странно, что тот, кто хладнокровно убил двоих человек, оставил в живых третьего, да еще и не истратив патроны в «нагане»? Я слышал четыре выстрела. Значит, оставалось еще три. И вполне достаточно времени, чтобы вогнать единственному свидетелю пулю в голову, а не в живот.

— Вольский стрелял сам в себя?! — Геловани едва не разлил кофе на стол. — И потом просто спрятал оружие? Господи, разумеется, ни у кого не было и мысли его обыскать…

— Верно, ваше сиятельство. Вы сами говорили, что рана не тяжелая, — отозвался я. — А с возможностями колдуна — немногим страшнее самой обычной царапины… Впрочем, все это лишь догадки, а у меня есть доказательство. Полчаса назад я взял на себя смелость арестовать графиню Воронцову, и она назвала имя. Наш колдун — это Вольский!

Я выложил свой козырь. Главный, чуть ли не единственный, зато настолько увесистый, что все предположения про украденный нитсшест и таинственного убийцу можно было и вовсе оставить при себе. Живой свидетель надежнее тысячи домыслов, и такой аргумент убедит кого угодно.

Но Геловани почему-то молчал. То ли собирался для начала устроить мне взбучку за самоуправство, то ли переваривал информацию, которую я вывалил на него разом, будто бы из кузова самосвала «БелАЗ». А может, уже прокручивал в голове схему дальнейших действий. Я бы скорее поставил на третье — слишком уж быстро сосредоточенная задумчивость на лице его сиятельства сменилась решительностью. Мне уже случалось видеть эту упрямую складку между темных начальственных бровей, и обычно она означала, что врагов отечества и его величества императора ждут крупные неприятности.

— Кто еще знает? — спросил Геловани. — Кому ты говорил? Его величеству? Цесаревичу?..

— Из них — никому. По чину не положено. — Я пожал плечами. — Знает Горчаков. Кстати, он обещал оказать всяческое содействие.

— Да уж, оно нам точно не повредит. — Геловани нервно отодвинул чашку, которую он осушил за каких-то пару минут. — Однако, как я понимаю, у тебя… у нас нет никаких доказательств? Кроме признания ее сиятельства графини.

— Увы, — вздохнул я. — Будь у меня чуть больше времени их собрать — непременно бы потрудился… Впрочем, разве нам не достаточно того, что есть? Вольский всякий раз оказывался везде, где случалось что-то странное. И для того, чтобы все это провернуть, обычных человеческих сил явно недостаточно… Полагаю, настоящего Петра Николаевича уже давно нет в живых, и его место занял тот, кому хватило и умения, и наглости устроиться прямо под носом у Ордена Святого Георгия и тайного сыска. И все-таки кое-где он прокололся. — Я чуть подался вперед и заговорил тише. — Показал мне чуть больше, чем следовало. Подпустил слишком близко, но наверняка уже догадался, что я не собираюсь ему прислуживать. А значит, мы или арестуем его или сегодня ночью, или…