Маскаль: Врата Ада

Надо было избавиться от этого полутрупа, и лучшим способом было просто сбросить его в одну из подмеченных мной во время погони аномалий.

Тащить мычащую тушу пришлось недолго – на полянке неподалёку кружила прелой мокрой листвой «птичья карусель».

Я знал, что листва или веревка не вызовет сработку мощной аномалии, и смело привязав один конец трофейной веревки к ремню подонка, перекинул бухту сквозь аномалию, которая только слегка встрепенулась и ускорила вращение листвы. Обойдя её по кругу, я отошел, насколько позволяла капроновая веревка, и с силой потянул тело на себя. Первые пару метров тело ползло очень тяжело, возможно мерзавец, которого я плохо видел сквозь небольшое марево аномалии, пытался уцепиться за что-то. Но вот его нога попала в Карусель, аномалия ожила, и с невообразимой скоростью раскручивая листики и ветки, ранее неспешно вращаемые, втянула в себя подранка и закружила его, всё ускоряясь и ускоряясь, пока не разорвала тело на мелкие куски, которые ещё долго кружили в столбе нереальной кроваво-лиственной смеси. Наверное, всё это – слишком хорошая смерть для такого мерзавца, подумал я, направляясь к своим. А да поберет его Зона…

Дорога до точки встречи прошла без приключений – один раз только я буднично всадил короткую очередь из трёх пуль в голову псевдопса-одиночки, да отпугнул очередью тварь, похожую на псевдоплоть, задумавшую было преследовать меня на расстоянии за кустами в надежде поживиться.

Дело оставалось за малым – вылечить и поднять на ноги Патагеныча, чьё состояние не менялось даже от сильнейших стимуляторов. Вверив его судьбу негритянке Машке, мы, наскоро, но плотно пожрав каши и изрядно выпив щедро налитую Викарием самогонку, разошлись по «кельям» спать. Горячий борщ, жареное мясо, галеты и спиртное помогли телу расслабиться, и растормошивший меня вдруг оживший Патагеныч казался выходцем из сна, почему-то поменявшийся со мной местами.

Не долго думая, радостный до поросячьего визга и несдержанный прям не по-сталкерски Патагеныч, не мудрствуя лукаво, сунул мне в рот изрядно початую бутыль мутной местной самогонки, и отпустил, только когда я начал задыхаться, пытаясь выдохнуть обжигающие спиртовые пары. Хемуль, сволочь растакая, радостно смотрел на захлёбывающегося друга и улыбался на все свои тридцать два завидно крепких, белых, хохлятских, явно от сочной сиськи мамкиной доставшихся зуба…

Хемуль

В почти кромешном, как мне показалось, мраке я усиленно пытался найти ответ на привычный для многих вопрос: «где я… что со мной…» В мерцающем свете лучинки тени моих рук казались огромными. На столе неподалёку лежал Хемуль, головой рядом с тарелкой – предварительно, очевидно, рефлекторно отодвинутой руками, расчищавшими его лицу путь к грубым, покрытыми жирными пятнами доскам стола. Из угла раздавался могучий, такой привычный по походам храп Патагеныча.

Память постепенно возвращалась. Еле поднявшись, придерживаясь за стенки руками, я медленно и печально, но неотвратимо приблизился к выходу из нашего убежища.

Открыв тяжелую металлическую дверь подвала, рефлекторно обвел освещенную яркими еще всполохами угасающего над саркофагом ЧАЭС выброса аномального столба багрового свечения. Получается, мы бухали почти два дня. Круто! Хорошо, что пили не так и много, да и закаленные постоянными физическими нагрузками организмы, как правило, легко справляются с такими дозами спиртного. Больше накурились какой-то местной травы, излюбленной Хемулем, и после живейших галюников повырубались. Ну и ладно…

Я вышел под мелкий, привычно моросящий дождик и только успел расстегнуть ширинку, чтобы пометить территорию, как из темноты, буквально в трех метрах от меня, в пятне слабого света, нехотя вывалившимся вслед за мной из открытой двери, появился зомби.

Я видал их немало, но этот был совсем непривычен. Месяцев двух или трёх, с отгнившими уже губами и практически свалившейся с остатков лица кожей, торчащими из разложившихся уже десен кривыми и неестественно длинными зубами, он всё-таки разительно отличался от всех, кого я видел ранее.

Рефлекторно вскинутый автомат я решил пока не применять – отстрелить из АК 105 калибра 7,62, в который я в Зоне в последнее время просто влюбился, голову очередью от живота было делом для начинающих, а я уже встречал свою первую весну – если в Зоне можно было так назвать это мокрое время года на фоне почти постоянно низкой облачности и мелкого, сменяемого частым густым дождем.

Зомбак был одет в летный комбинезон, с большим круглым шлемом и огромными светоотражающими очками на лобовой части шлема. Кроме того, рук у него просто не было – удивительно, как он передвигался, ведь в темноте в Зоне споткнуться или поскользнуться было плёвым делом. Тем не менее, его комбинезон был не очень и испачкан, хотя с термоотражающей ткани скафандра грязь, возможно, просто смыта дождем.

Зомбак стоял и, казалось, смотрел на меня пустыми, почерневшими глазницами.

Вдруг он сделал полушаг в сторону, медленно, как и все они – попробуй подвигать застывшим без кровообращения, разлагающимся телом – и присел на корточки.