Маска времени

— Я была счастлива, делая то, что мне нравится, и ты это знаешь. Но во мне говорит какая-то давняя потребность узнать правду о себе. Потребность эта исходит из глубины моего я, и ее нельзя выразить ни словами, ни конкретными мыслями. Я не в силах справиться с этим, Конни. Мне нужно раскопать прошлое.

— Как мне подсказывает опыт, — прервала Конни, — прошлое всегда слишком опасно. Не менее опасно, чем будущее.

— Но прошлое влечет и тянет меня к себе помимо моей воли.

После этих слов спина немолодой женщины, обтянутая костюмом из дорогой ткани, над которым потрудился прекрасный портной, неожиданно вздрогнула и выпрямилась.

— Когда-то меня тоже тянуло нечто, но в прямо противоположном направлении. Тогда, в двадцать семь лет, я оставила Европу и страну, лежащую в руинах. Мой муж погиб на Восточном фронте, семья — во время бомбежки, а ребенок был погребен под развалинами. Я отрезала от себя свое прошлое, Кейт. Отрезала, понимаешь. И никогда уже не была настолько глупой, чтобы возвращаться в него. Неблагодарное это дело — раскапывать руины.

Кейт хранила молчание, пораженная услышанным:

— Я ценю твое доверие, Конни.

— Ты потратила столько времени и денег, столько энергии и жизненных сил из-за своей страсти к прошлому, Кейт. Ты сама сказала, что открытие скорее напугало тебя. А ты никогда не думала, что твоя страсть может быть фантазией и тебе просто нужна помощь психиатра, и ничего более?

Кейт вздрогнула. Почти дословно Конни повторила сказанное Кемпбеллом. Но если у него это могло быть вспышкой злобы, то Конни полностью отвечала за то, что сказала.

— Я нормальная.

— И ты всегда можешь так уверенно поручиться за себя?

— Думаю, да.

— Хорошо. Ловлю тебя на слове. — Конни помолчала и потом продолжила, но уже спокойным тихим голосом: — Если бы моя дочь не погибла, то ей было бы сейчас столько же, сколько тебе. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.

Кейт кивнула и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

Но когда Конни повернулась к ней, то разговор пошел по другому руслу:

— Этот отель — вся моя жизнь. Я очень высоко ценю тебя и то, что ты сумела сделать. Вот почему я так доверяю тебе, Кейт. Сказать по правде, я очень от тебя завишу. Что же касается Дженнифер Прескотт, то ей только кажется, что она способна выполнять твою работу. На самом деле ничего подобного она не может. Дженнифер, бесспорно, умна, честолюбива, но этого явно недостаточно. Только ты можешь сделать то, что ты делаешь.

— Я знаю.

— Твой вклад очень велик, Кейт, и я ценю это. Постоянно общаясь с клиентами все эти трудные годы, ты смогла вывести наше дело на иной уровень. Я специально назначила тебя директором, чтобы ты напрямую могла общаться с нужными людьми. Ты добилась того, что привлекла сюда тысячи новых клиентов, которые стали завсегдатаями. Ты одна из тех людей, благодаря которым «Граф ризот» стал тем, чем он стал. И я всегда буду благодарна тебе за это. Но сейчас мы стоим на пороге новых решений и новой стратегии в гостиничном бизнесе, которая применяется по всей стране, даже в других отраслях экономики. Ты знаешь, что связи и информация сейчас решают все. Мы не можем позволить кому-то расслабиться. Даже тебе. Каждый из нас должен отдать отелю все свое время и внимание.

— Я знаю это. — Кейт достала из сумочки запечатанный конверт и молча положила его на стол. — Не надо больше ничего, Конни. Это моя просьба об увольнении.

Конни не отрываясь смотрела теперь на Кейт и молчала.

— Неужели твое прошлое так важно для тебя?

— Да. — Кейт слегка поперхнулась. Конни взяла конверт.

— Я не могу пока вскрывать его. Я хочу взять с тебя слово, что ты будешь трудиться, как никогда, в течение целого сезона. А на Пасху мы поговорим снова. Надеюсь, что напряженная работа поможет тебе вновь обрести себя. Если же на Пасху ты скажешь, что твоя одиссея завершилась, ты изжила в себе комплекс прошлого и можешь отныне посвятить отелю все свое время, тогда я смогу предложить тебе партнерство, то есть то, что я и собиралась сделать этой зимой. В противном случае мне придется принять просьбу об увольнении и порекомендовать тебе, Кейт, хорошего психиатра.

Кейт почувствовала, что ее охватила внезапная дрожь, но она все-таки взяла себя в руки и нашла силы, чтобы встать:

— Конни, это очень много значит для меня.

— Возвращайся. Возвращайся к нам, Кейт. Но возвращайся такой, какой ты была всегда.

Конни сама проводила Кейт до двери.

Секция, где работала Кейт, была расположена между административными отделами и конференц-залом. Понадобилось около двух минут, чтобы добраться до места.

Кейт постучала в дверь кабинета Элейн Броуди и тут же вошла. Элейн, координатор-диспетчер, которую Кейт сама нашла на эту должность шесть лет назад, буквально подскочила в кресле, увидев свою начальницу.

— Кейт!

Элейн горячо обняла ее, прижавшись сухощавым телом. Когда после объятий они решили полюбоваться друг на друга, то глаза Элейн буквально сияли от удовольствия. У нее все было как у фотомодели: та же стройность и тот же модный широкоскулый тип лица:

— Выглядишь потрясающе! Ну как Россия?