Маска (СИ)

— Каждый имеет право на слабость.

— Можно я у тебя спрошу слишком личное?

— Спросите. Но не факт, что я отвечу.

— Ты своих родителей совсем не знала?

— Почему же, знала. Их лишили родительских прав, когда мне пять лет было. Когда я встала на ноги, я их нашла. Просто хотела посмотреть в глаза. А они оба уже умерли.

— Жаль. Прими соболезнования.

— Не стоит. Из всей жизни с ними, я помню только сильный голод. Такой, что живот сводит.

— А муж твой? Я слышала, что у вас была большая разница в возрасте?

— Да. О был на много старше. Но я безгранично его уважала. Он дал мне семью, которую я хотела, заботу, спокойствие. Он был очень благородный и хороший человек.

— Ты любила его?

— Да. Но это не та любовь, о которой все думали. Я за него уничтожила несколько человек, которые его подставили, и собственно, которых я виню в его смерти. Сердце его не выдержало. И после я их растоптала, разорила. Они потеряли всё: и работу, и деньги, и семьи. Так что, когда меня называют «стерва» — это обоснованно.

Лидия Витальевна подвинулась ближе, и крепко обняла меня. Я чувствовала, что по непонятной для меня причине, у неё появились слёзы.

— Так, что тут за сырость? — послышался голос Димы, со стороны ворот.

— Баба! Ида! Как я по вам соскучился! — бежал по тропинке к нам Андрей.

— Тебя не было только один день. — обнимая уде мальчишку говорила Лидия Витальевна.

— Вы знаете, как хорошо в этом детском доме! Там весело! Я теперь понимаю почему он называется «детский»! Потому, что там всё для детей! — Андрей был переполнен впечатлениями. — Я дежурил с Лизой. Папа на крыше разговаривал с Эллой. А Лизу к нам отпустят на выходные!

Андрей прыгал с темы на тему, обнял и меня, эмоции зашкаливали.

— А вы не хотите кушать? — спросила мама Димы.

— Ба, меня там накормили, что я чуть не лопнул, но сейчас ещё хочу.

— Так пошли, погреем плов.

— Ура! Плов!

И они пошли в кухню, а я осталась сидеть и смотреть на Диму.

— Я скучал и постоянно думал о тебе. — признался он.

— Ты тоже был постоянно у меня в голове.

— Ида, я быстро перекушу и приглашаю тебя на вечернюю прогулку. Здесь недалеко есть озеро, там очень красиво. Хочу тебе показать.

— Иди кушай. А то у меня терпения нет, хочу посмотреть.

Он засмеялся и пошёл за мамой и сыном.

Но озере было тихо, спокойно и очень красиво. Дима взял с собой плед, собственно не котором мы и расположились. С ним даже молчать было приятно. Наслаждаясь тишиной, он прилёг, а я набравшись наглости, положила свою голову ему на плечо.

— Ида, ты же понимаешь, что очень мне нравишься? — услышала я тихий голос.

— Я заметила. — так же тихо ответила я.

— Что ты планируешь, когда продашь квартиру?

— Дим, мне сейчас так хорошо, что мой мозг просто отказывается об этом думать.

— Тогда решено. Ты будешь жить со мной.

— Это не удобно и не прилично.

— А сейчас?

Он ловко подмял меня, и оказавшись с верху, поцеловал. Внутри разгорался уже пылающий огонь. Пугало только новое, до сих пор не изведанное чувство. Страсть рвалась наружу. И я перестала себя сдерживать. Мы, как подростки, срывали с себя вещи. Оба не думали, что нас могут увидеть. Голова не думала, ни о чём, кроме того, как мне сейчас хорошо. Да и эти мысли пришли уже после того, как мы утомлённые лежали на пледе, прикрывшись моим платьем.

— Ида, я не шутил, когда предложил тебе жить у меня. — нарушил тишину Дима.

— Я не буду отрицать, что ты мне очень нравишься. И сейчас это случилось, потому, что должно было случиться. Но этого всего мало для совместной жизни.

— А что тебе нужно? Да, у меня есть Андрей и мама. И я всегда буду о них заботиться. Но меня и на тебя хватит. Поверь, они нам не помешают.

— Ты глупец? Как ты мог подумать, что причина в них? Да может быть, если бы не они, то я никогда и не обратила бы на тебя внимания!

— Тогда не вижу причины сомневаться.

— Пойми, я сейчас буду сильно уязвима. Как только всё продам, я буду голой.

— У тебя шикарная фигура. — он склонился и снова меня поцеловал. — Я куплю тебе одежду, потому, что нихочу, чтобы кроме меня кто-то ещё тебя видел голой.

— Дим, я серьёзно. Зачем тебе ещё один балласт в жизни?

— А вот сейчас тебе не мешало бы замолчать! — он сильно разозлился. — Я никогда не считал близких мне людей балластом!

— Прости. — тихо извинилась.

— И я хочу, чтобы перед тем как ты ко мне переедешь, ты поняла, мы семья! Тебе придётся научится быть нашей частью. А это значит, что не только о тебе будут заботиться, но и ты будешь. И если ты это начнёшь воспринимать как долг, то мы сразу расстанемся. Эта забота должна быть, прежде всего, твоим желанием. Будет сложно.

Я повернулась так, чтобы видеть его глаза.

— Когда ты стал воспринимать меня как родную?

— Не знаю, это как-то само пришло.

Я сама его поцеловала. Как же я хотела быть частью его семьи.

— Дим, а я же стерва. Как с этим быть? — смеясь спросила я.

— Если это не будет распространяться на Андрея и на маму, то пусть переживает тот, кто попадётся на твоём пути. — смеялся он.

— А ты?

— А я тебя люблю!

Ступор. Я впала в ступор. Глядя на его глаза, я понимала, что он говорит серьёзно.