Маска призрака (ЛП)

Одним из правил, принятых среди знати Орлея, было ношение масок на публике. Эти изящно обработанные произведения искусства были расписаны красками, чтобы указать на влияние семьи. Некоторые из них были украшены крошечными драгоценными камнями, со вкусом сложенных в рисунок, в то время как другие были инкрустированы серебром и золотом. Остальные использовали в оформлении множество павлиньих перьев или блестящих чешуек дракона. Иметь более красивую маску, чем конкуренты считалось преимуществом. Таким образом, производители масок в Империи числились среди самых влиятельных и востребованных, после ремесленников.

Слуги носили более простые варианты масок, принятые в доме господина или госпожи, ясно говоря любому: я принадлежу этому дому, повреди мне — и навлечешь на себя гнев моих хозяев. Надевать маску без соответствующих на то прав было очень опасно. Мудрый дворянин охранял свои маски так же, как и свою репутацию.

Если вы не носили маски, то это говорило о многом. Это говорило о том, что вы либо крестьянин, настолько бесполезный, что даже не являетесь частью одного из домов, либо ставите себя выше правил Игры. Хотя в представлении знати никто не был выше Игры. Вы были либо участником, либо пешкой — иных вариантов не было.

Джустиния V, Верховная Жрица Церкви и почетный гость нынешних вечерних празднеств, не носила маску. Как и группа жриц при ней. Строго говоря, жречество не было выше правил Игры, скорее исключением из них, и любой дворянин должен был безукоризненно выражать свое уважение, говоря со Жрицей, вне зависимости от её одеяния. Однако многие Жрицы участвовали в Игре, и некоторые утверждали, что Верховная Жрица была одной из лучших игроков. Просто жречество играло по другим правилам.

Евангелина также не носила маски. Будучи храмовницей, она формально попадала под те же правила, что и жречество. Впрочем, это исключение знать большей частью не признавала.

Помимо этого, она была единственным человеком в бальной зале дворца, облаченным в доспехи и имевшим при себе оружие. Её броня была начищена до блеска, она надела свою лучшую красную тунику с символом Церкви, вышитым золотой нитью. Она даже убрала свои черные волосы в некое подобие элегантной прически из плетеных волос, которую носили дамы при дворе. И даже так, всё это тускнело по сравнению со сверкающими платьями, пышными париками, крашенными причудливыми гребнями и жемчужными нитями, блестящими драгоценностями, переливающимся при свете свеч, и она знала это.

Евангелина прекрасно знала, что думают знатные дамы, смотря в её сторону, и о чем они шепчутся, прячась за своими изысканными веерами. Такая хорошенькая девушка могла бы найти себе мужа. То, что она примкнула к военному ордену, означало, что либо она была родом из бедной семьи, либо была слишком неотесанной, чтобы кружиться в приличном обществе.

Ни то, ни другое не было правдой, но это не имело значения. Она была здесь не для того, чтобы участвовать в Игре. Она была здесь, чтобы охранять Верховную Жрицу — живой знак предупреждения для тех, кто решит воспользоваться праздником для создания проблем.

Предполагалось, что бал проводится Императрицей, но её Имперское Величество нигде не было видно. Согласно слухам, что слышала Евангелина, Императрица была в Зимнем Дворце, в далеком Халамширале, либо наслаждалась вниманием её последнего фаворита, либо разбиралась с мятежниками; зависело от того, кого вы спросите. В любом случае, было ясно, что вечер был организован чиновниками, жившими во дворце, и никто из гостей не был против. Появиться на вечере означало показать, что вы достойны приглашения, и одно только это делало посещение события стоящим. Поэтому бальная зала была наполнена людьми.

Верховная Жрица восседала на огромном деревянном троне, украшенным витиеватой резьбой, который был доставлен специально для праздника. Трон находился на возвышении, что открывал Жрице хороший обзор всей бальной комнаты. А ещё это означало, что любой, кто подходил к ней, оказывался внизу. Орлейская знать не любила, когда им напоминали об их подчинённом положении, даже когда речь шла о лице, безусловно выше их по положению, и поэтому, как только долгая очередь доброжелателей подошла к концу, к Жрице почти никто не приближался.

Так, почетная гостья оказалась в полной тишине, окруженная лишь дежурившими возле неё жрицами. Она нейтрально смотрела на толпу танцующих, кружащих по залу, и никто не смог бы упрекнуть её в том, что она скучает. Если ей и было неудобно в объемной красной робе и сверкающем головном уборе, этого было не видно. Евангелина считала, что Верховная Жрица была самим воплощением ледяной добродетели, но большинство комментариев, которые она слышала, касались возраста женщины. Её предшественница была во главе Церкви в течение пятидесяти лет, так долго, что Империя привыкла к образу старой и дряхлой Жрицы. Но времена изменились, и некоторые выражали надежду, что Джустиния V не будет старой.