Маска одержимости-2

Я изображаю судью и подаю свисток. Пытаюсь превратить это в игру. Эндрю Фостер проносится мимо меня и умудряется забрызгать мои джинсы грязью. При этом делает большие глаза, дескать, я не я и лошадь не моя, и всё чистая случайность. Только кого он морочит? Хочет, чтоб я поверил, что это не нарочно?

Тут Утёнок Бентон устраивает форменную драку. Толкает Джонни Майерса. Видать, насмотрелся со своим папочкой хоккейных матчей по телику и теперь считает, что игра — это драка. Лишь бы попихаться!

В общем, дал я им возможность поноситься за мячом с часик, потом дунул в свой свисток. На том тренировка и закончилась. А что? Чем не тренировка! Всего один разбитый нос, а это уже победа, поскольку не мой!

— До завтра, боровы! — помахал я им ручкой и засеменил с поля.

Перед школой их обычно встречают родители и няньки. Только, смотрю, мои малыши почему-то не расходятся. Стали кружком посреди поля. Рожицы хитрые, все с ухмылочкой поглядывают. Дай, думаю, посмотрю: что это они там такое затеяли?

Подбегаю к ним и спрашиваю:

— Что у вас там, ребята?

Они расступились. В траве — футбольный мяч. А Марни Роузен так и лыбится — сплошное сияние из веснушек.

— Эй, Стив, можешь отсюда забить?

Все от мяча отступили и на меня смотрят. А я прикидываю: до ворот порядочно, с полполя.

— Что это за шуточки? — интересуюсь.

У Марни улыбочка вместе с веснушками угасла.

— Никакие не шуточки. Можешь отсюда в ворота попасть?

— Куда ему? — подает голос Утёнок Бентон.

— Стиву это запросто, — вступается за меня Джонни Майерс. — Стив и подальше запулить может.

— Да ни в жисть! — тянет своё Утёнок. — Это и для шестиклассника далековато.

— Подумаешь, — говорю. — Пара пустяков. — Надо же чем-то их изумить. Почему бы не показать, что я парень не промах.

Отхожу, значит, я от мяча шагов на восемь — десять, чтоб разбежаться.

— Ладно, пацаны, смотрите, как профи бьет — кричу им.

Разбегаюсь. Заношу ногу. Бью, что есть силы. И на миг превращаюсь в столб. А потом ору благим матом.

Купился, дурак!

2

По дороге домой прохожу мимо дома Чака. Смотрю, он бежит навстречу.

А мне ни с кем говорить не хочется. Даже с лучшим другом. Только куда от него денешься?

— Привет, Стив! — Чак остановился и смотрит на меня во все глаза. — Что стряслось? Ты чего хромаешь?

— Бетон, — простонал я.

Чак снимает с головы черно-красную бейсболку и чешет свой лохматый затылок.

— Не понял?

— Бетон, — вяло машу я рукой. — Точнее футбольный мяч из бетона.

Чак глазами хлоп-хлоп. Видать, до него ещё не дошло. Пришлось разъяснять:

— Один из первоклашек живет рядом со школой. Он и попросил своих дружков помочь докатить бетонный мяч до школьного двора. Потом разрисовали мяч, ну чтоб он был похож на настоящий. Мяч как мяч, только из цемента. На поле выкатили и говорят мне: «Забей гол отсюда!» Я и… — Голос у меня жалостливо дрогнул, и я не договорил.

Допрыгал я до бука и прислонился к его большому белому стволу.

— Во да! Ну и шуточки, — выпучив глаза, пробормотал Чак, натягивая свою кепочку.

— А ты думал, — со стоном поддакиваю. — У меня такое ощущение, что я все косточки переломал. Даже те, которых нет.

— Да твои малыши сущие звери! — заявляет Чак.

Я только замычал и потер больную ногу. К счастью, ничего я не переломал. Но боль была ужасная. Вся ступня ныла. Я поправил ранец и удобнее пристроился спиной к дереву.

— Знаешь, о чем я подумал? — спрашиваю Чака.

— Как им отплатить?

— Вот именно! — подхватил я. — Как ты догадался?

— А тут и догадываться нечего. — Сказал и замолк. Лоб наморщил, губы надул. Видать, что-то в голове своей выстраивает. Наконец выдает: — На носу Хэллоуин. Надо такое придумать, чтоб напугать их. По-настоящему. Без дураков. — И глаза, смотрю, у него загорелись.

— М-да… может, — неуверенно бормочу я. — Но это всё же мелюзга. Как бы не переборщить.

Я почувствовал какое-то неудобство в плечах: как-то чудно сидит рюкзак, уж больно он полный. Снимаю его и, опустив на землю, наклоняюсь, чтобы расстегнуть.

И тут миллион перьев взмывает в воздух. Открываю рюкзак полностью. Все тетрадки, учебники покрыты жесткими перьями. Эти звери посадили их на клей. Я в изнеможении опустился на землю.

— О! — взревел я. — Пожалуй ты прав! Я готов сотворить над ними что-нибудь покруче!

— Ну и мелюзга! — только и сказал Чак.

Прошло несколько дней. Мы с Чаком шли со школьной спортивной площадки. День выдался холодный, ветреный. Над головой собирались тёмные тучи. Быть дождю. Только мне от этих туч не холодно и не горячо. Тренировка с боровами уже закончилась. Впрочем, прошла она не так уж и плохо.

В самом начале занятий Эндрю Фостер, набычившись, стал таранить меня. А весу в нём тонна, не меньше, и голова железобетонная. И, представьте, как этот боров на полной скорости врезается мне в живот. Из меня и дух вон.

Я покатился по траве. В зобу, как говорится, дыхание спёрло. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. А малышня уматывается. Им всё забава. Эндрю, само собой, божился, мол, так получилось.