Маска Ктулху

Бумаги дяди Сильвана были спрятаны там, где Ада искала в самом начале, — за полкой курьезных оккультных книг. Но лежали они в тайном углублении, которое мне удалось случайно открыть лишь из-за собственной неловкости. Там было нечто вроде дневника, а также множество разрозненных листков и просто клочков бумаги, покрытых крошечными буковками, в которых я признал дядин почерк. Я немедленно унес всю пачку к себе в комнату и заперся, словно опасался, что именно в этот час, прямо посреди ночи, за ними придет Ада Марш. Совершенная нелепость, ибо я нисколько ее не боялся — напротив, меня тянуло к ней гораздо сильнее, чем я мог даже помыслить, когда мы впервые встретились.

Вне всякого сомнения, находка бумаг стала поворотным пунктом в моем существовании. Скажем так: первые двадцать два года были статичны и прошли в ожидании; первые дни в доме дяди Сильвана на побережье стали переходом от прежнего состояния к тому, что должно было наступить; поворот случился с моим открытием — и, разумеется, чтением — дядиных бумаг.

Но что я мог понять по первому отрывку, попавшемуся мне на глаза?

«Подз. конт. шельф. Сев. край в Иннс. протяженностью прим. до самого Сингапура. Ориг. источник у Понапе? А. предполагает: Р. в Тихом вбл. Понапе; Э. считает: Р. у Иннс. Б-ство авторов предполагают большую глубину. Может ли Р. занимать конт. шельф целиком от Иннс. до Синг.?»

Это было только начало. Со вторым отрывком дело обстояло не лучше:

«К., который ждет, видя сны, в Р., — это всё во всем и везде. Он в Р. у Иннс. и на Понапе, он среди о-вов и в глубинах. Как связаны Глубинные? Где Обад. и Сайрус впервые вступили в контакт? Понапе или меньший о-в? И как? На суше или в воде?»

Но в тайнике обнаружились не только дядины бумаги. Меня ждали и другие откровения — еще тревожнее. Например, письмо достопочтенного Джабеза Ловелла Филлипса неизвестному лицу, датированное более чем веком назад, где говорилось:

«Неким днем августа м-ца лета 1797 капитан Обадия Марш, сопровождаемый своим старшим помощником Сайрусом Олкеттом Филлипсом, заявил о том, что судно его, “Кори”, затонуло вместе со всем экипажем на Маркизах. Капитан и старший помощник прибыли в Инсмутскую гавань на гребной шлюпке, однако же трудности путешествия отнюдь не сказались на них, несмотря на расстояние во многие тысячи миль, покрыть кое столь утлое суденышко было явно не в состоянии. После чего в Инсмуте началась цепь происшествий, навлекших проклятие на всех его обитателей в течение жизни всего лишь одного поколения: ибо Марши и Филлипсы породили странную расу, и порча пошла на эти семейства вслед за появлением в них женщин — как они вообще сюда попали? — сказавшихся женами капитана и его старшего помощника; на Инсмут выпущено было Адское Отродье, кое ни одному человеку не изничтожить и против коего бессильны все воззвания, что я посылал Небесам.

Что там забавляется в водах у Инсмута в поздние часы тьмы? Русалки, говорят некоторые. Фу, какая глупость! Как бы не так — “русалки”! Что ж еще, как не проклятое отродье племени Маршей и Филлипсов…»

Здесь, странно потрясенный, я прекратил читать и обратился к дядиному дневнику — к его последней записи:

«Р. таков, как я думал. В следующий раз я увижу самого К. там, где Он лежит в глубинах, ожидая дня, дабы восстать вновь».