Маска Ктулху

К тому времени Август Дерлет уже стал довольно успешным писателем, работая в разных жанрах, в том числе и никак не связанных с литературой ужасов. Он узнал о смерти Лавкрафта, путешествуя пешком по своему любимому штату Висконсин, и тогда же, на привале у ручья, впервые задумался об издании антологии лавкрафтовских произведений. Вскоре Дерлет совместно с Дональдом Уондреем подготовил такой сборник и отправил его нью-йоркским издателям. Их реакция убедила его в том, что книгу придется издавать самостоятельно — так на свет появился первый сборник сочинений Лавкрафта, а вместе с ним и одно из самых знаменитых в мире издательств, специализирующихся на произведениях в жанре фантастики, — «Аркхем-хаус».

Книга называлась «“Изгой” и другие рассказы»; за ней в 1943 году последовал толстый сборник других произведений Лавкрафта под названием «За стеной сна». Оба сборника были напечатаны тиражом немногим более тысячи экземпляров, но даже такое скромное количество было распродано лишь через несколько лет — столь низка была в те времена популярность Лавкрафта. Тем не менее у него появилась своя читательская аудитория, пусть совсем маленькая, жаждавшая новых творений в том же духе, и тогда за дело взялся Дерлет.

Лавкрафт был знаком с ранними работами своего ученика в этом жанре. 11 сентября 1931 года он писал Кларку Эштону Смиту[5]: «Молодой Дерлет все глубже постигает мир фантастики. Некоторые из его рассказов написаны по-настоящему талантливо, особенно “Оседлавший Ветер”» [выделено Лавкрафтом]. Он также прочитал первый вариант рассказа «Возвращение Хастура» и сделал ряд ценных замечаний. Неизвестно, знал ли он о дальнейших планах Дерлета относительно «Мифов», однако то, что Лавкрафт предлагал в виде разрозненных фрагментов, словно чуть-чуть приоткрывая перед читателем необъятный мир своей фантазии, Дерлет привел в стройную систему.

Он начал с рассказа «Оседлавший Ветер». Лавкрафт не придерживался оккультистских взглядов на стихии, свойственных Блэквуду, однако они присутствуют в этой вещи Дерлета. Вскоре он начал разделять придуманных Лавкрафтом существ на категории. Например, Ктулху станет у него исключительно подводным жителем, тогда как у Лавкрафта он лишь временно пребывает в затонувшем городе. Не стоит упускать из виду и тот факт, что Лавкрафт был атеистом, а Дерлет — католиком («хотя и с антиклерикальным уклоном», как заметил он в одном из писем). Именно эта философская раздвоенность заставила его превратить благоговейный ужас, с которым Лавкрафт воспринимал окружающую вселенную, в конфронтацию между добром и злом.

«Все мои рассказы, которые на первый взгляд кажутся разрозненными, основаны на известном предположении или легенде о том, что когда-то наш мир населяли иные разумные расы, практиковавшие черную магию; впоследствии они проиграли битву и были изгнаны, но продолжают жить в другом мире, дожидаясь того момента, когда смогут вновь овладеть Землей». Эти слова, которые Дерлет приписывал Лавкрафту, на самом деле принадлежат композитору Харольду Фарнезе[6], либо неточно процитировавшему одно из высказываний Лавкрафта, либо выдавшему за цитату собственную мысль по поводу его сочинений. Как бы то ни было, данное высказывание гораздо более соответствует духу рассказов Дерлета, чем самого Лавкрафта. (На самом деле Лавкрафт в 1927 г. писал издателю журнала «Жуткие истории» [ «Weird Tales»] следующее: «В основе моих историй лежит мысль о том, что все человеческие законы, деяния и эмоции не имеют для вселенной решительно никакого значения»; пусть читатель сам судит, насколько совместимы эти два утверждения.) В работе «Г. Ф. Лавкрафт: заметки по поводу биографии» Дерлет называет мифы Ктулху «в основном схожими с библейскими сюжетами, особенно там, где речь идет об изгнании Сатаны из Эдема и о невероятной способности сил зла к выживанию», что скорее указывает на его стремление использовать идеи Лавкрафта на свой лад. В повести «Морок над Инсмутом» — одном из немногих творений Лавкрафта, близких к традиционному приключенческому жанру, — фигурируют камни, на которых вырезаны загадочные знаки для защиты людей от враждебной подводной расы, однако этим вся защита и ограничивается.

Никто, кроме самого Лавкрафта, не мог бы принудить Дерлета к неукоснительно точному использованию его идей; это все равно что ожидать строгого следования литературному оригиналу от кинематографистов, экранизирующих одно из лавкрафтовских произведений. Рассказы Дерлета следует рассматривать как некую дань, отданную им своему учителю и его оригинальным идеям, и как показатель собственных творческих достижений ученика в этой области.