Маска Красной Смерти

Весьма понятно, что въ собраніи призраковъ, подобномъ тому, которое я описалъ, нужно было что-нибудь незаурядное, чтобы вызвать такое впечатлѣніе. Дѣйствительно, карнавальный разгулъ въ этотъ поздній часъ ночи былъ почти безграниченъ; однако, новый гость перещеголялъ всѣхъ, и вышелъ даже за предѣлы того свободнаго костюма, который былъ на принцѣ. Въ сердцахъ тѣхъ, кто наиболѣе безпеченъ, есть струны, которыхъ нельзя касаться, не возбуждая волненія. И даже для тѣхъ безвозвратнь потерянныхъ, кому жизнь и смерть равно представляются шуткой, есть вещи, которыми шутить нельзя. На самомъ дѣлѣ, все общество, повидимому, глубоко чувствовало теперь, что въ костюмѣ и въ манерахъ пришлеца не было ни остроумія, ни благопристойности. Незнакомецъ былъ высокъ и костлявъ, и съ головы до ногъ онъ былъ закутанъ въ саванъ. Маска, скрывавшая его физіоіюмію, до такой степени походила на лицо окоченѣвшаго трупа, что самый внимательный взглядъ затруднился бы открыть обманъ. Все это, однако, веселящіеся безумцы могли-бы снести, если и не одобрить. Но гость былъ такъ дерзокъ, что принялъ выраженіе Красной Смерти. Его одежда была запачкана кровью — его широкій лобъ и всѣ черты его лица были обрызганы ярко-красными пятнами, говорящими объ ужасѣ.

Когда взглядъ Принца Просперо обратился на это видѣніе (которое прогуливалось въ толпѣ, между пляшущихъ, медленно и торжественно, какъ бы желая полнѣе выдержать роль), всѣ замѣтили, какъ въ первую минуту лицо его исказилось рѣзкой дрожью страха или отвращенія; но въ слѣдующее же мгновеніе чело его вспыхнуло отъ гнѣва. "Кто посмѣлъ?" спросилъ онъ хриплымъ голосомъ придворныхъ, стоявшихъ около него — "кто посмѣлъ оскорбить насъ этой кощунственной насмѣшкой? Схватить его и снять съ него маску! Пусть намъ будетъ извѣстно, кого мы повѣсимъ при восходѣ солнца на стѣнныхъ зубцахъ!" Эти слова Принцъ Просперо произнесъ въ восточной голубой комнатѣ. Они громко и явственно прозвучали черезъ всѣ семь комнатъ — ибо принцъ былъ бравымъ и могучимъ человѣкомъ, и музыка умолкла по мановенію его руки.

Въ голубой комнатѣ стоялъ принцъ, окруженный группой блѣдныхъ придворныхъ. Сперва, когда онъ говорилъ, въ этой группѣ возникло легкое движеніе по направленію къ непрошенному гостю, который въ это мгновеніе былъ совсѣмъ близко, и теперь, размѣренной величественной походкой, приближался все болѣе и болѣе къ говорящему. Но какой-то неопредѣленный страхъ, внушенный безумной дерзостью замаскированнаго, охватилъ всѣхъ, и въ толпѣ не нашлось никого, кто осмѣлился бы наложить на незнакомца свою руку; такимъ образомъ онъ безъ помѣхи приблизился къ принцу на разстояніе какого-нибудь шага; и покуда многолюдное собраніе, какъ бы движимое однимъ порывомъ, отступало отъ центровъ комнатъ къ стѣнамъ, онъ безпрепятственно, но все тѣмъ же торжественнымъ размѣреннымъ шагомъ, отличавшимъ его сначала, продолжалъ свои путь, изъ голубой комнаты въ пурпурную — изъ пурнурной въ зеленую — изъ зеленой въ оранжевую — и потомъ въ бѣлую — и потомъ въ фіолетовую — и никто не сдѣлалъ даже движенія, чтобы задержать его. Тогда-то Принцъ Просперо, придя въ безумную ярость и устыдившись своей минутной трусости, бѣшено ринулся черезъ всѣ шесть комнатъ, между тѣмъ какъ ни одинъ изъ толпы не послѣдовалъ за нимъ, по причинѣ смертельнаго страха, сковавшаго всѣхъ. Онъ потрясалъ обнаженнымъ кинжаломъ, и приближался съ бурной стремительностью, и между нимъ и удаляющейся фигурой было не болѣе трехъ-четырехъ шаговъ, какъ вдругъ незнакомецъ, достигнувъ крайней точки бархатнаго чертога, быстро обернулся и глянулъ на своего преслѣдователя. Раздался рѣзкій крикъ — и кинжалъ, сверкнувъ, скользнулъ на черный коверъ, и, мгновснье спустя, на этомъ коврѣ, объятый смертью, распростерся Принцъ Просперо. Тогда, собравши все безумное мужество отчаянія, толпа веселящихся мгновенно ринулась въ черный покой, и, съ дикой свирѣпостью хватая замаскированнаго пришлеца, высокая фигура котораго стояла прямо и неподвижно въ тѣни эбеновыхъ часовъ, каждый изъ нихъ задыхался отъ несказаннаго ужаса, видя, что подъ саваномъ и подъ мертвенной маской не было никакой осязательной формы.

И тогда для всѣхъ стало очевиднымъ присутствіе Красной Смерти. Она пришла, какъ воръ въ ночи; и одинъ за другимъ воселящіеся пали въ этихъ пиршественныхъ чертогахъ, обрызганныхъ кровавой росой, и каждый умеръ, застывъ въ той позѣ, какъ упалъ; и жизнь эбеновыхъ часовъ изсякла вмѣстѣ съ жизнью послѣдняго изъ веселившихся; и огни треножииковъ погасли; и тьма и разрушеніе, и Красная Смерть простерли надо всѣмъ свое безбрежное владычество.