Маска (И)

Шамал ушел. Хранители почувствовали себя не в пример лучше, но все еще сильно волновались за жизнь своего босса. Двери снова распахнулись и оттуда, покачиваясь, вышел Мукуро. Иллюзионист, не сделав и десятка шагов, тяжело осел на пол и дышал, как загнанная лошадь. Подхватив его по руки, Кея и Реехей помогли ему сесть на кушетку, что стояла там, а Хаято сбегал за бутылкой воды. Напряженные взгляды скрестились на иллюзионисте. Мукуро выглядел каким-то потерянным, казалось, его раздирают противоречия. Он взглянул на лица остальных Хранителей и вздохнул.

— Я был в сознании Тсунаеши-куна, — тихо произнес он. — Меня вызвал Реборн, чтобы я заставил его бороться и вернул желание жить, но там… я… — Мукуро запнулся и опустил глаза в пол. — Когда я проникаю в чужой разум, то вижу самые яркие воспоминания из жизни человека. Они далеко не всегда светлые, очень часто они пропитаны болью и горем… — иллюзионист замолчал на несколько мгновений не в силах рассказать об увиденном. — Я не могу передать словами то, что там было… я могу показать вам…

Мукуро протянул свою руку вперед, безмолвно прося подростков положить свои ладони поверх его. Хранители переглянулись, и первым это сделал Кея, за ним Хаято, а позже и Реехей с Такеши. Мукуро напрягся и из последних сил погрузил их в общую иллюзию. Там они видели все глазами Тсуны…

Все началось, как обычный день, только вот шатен почему-то сильно нервничал и то и дело поглядывал на дверь в свою комнату. Внезапно болты, удерживающие ручку, стали выкручиваться, а сознание Тсуны поглотил страх. Спустя минуту, в комнату вошла Нана с отверткой в руках. На ее губах была злая улыбка, а в следующий миг она бросила инструмент в Тсуну. Боль пронзила тело шестилетнего мальчика и тех, кто наблюдал за происходящим. Нана схватила сына за руку и влепила ему сильную пощечину, от которой голова шатена метнулась в сторону, а в глазах заблестели слезы. Следующий удар пришелся на живот ребенка, после него женщина заставила сына кубарем прокатиться до ближайшей стены, а затем с силой пнула его ногой.

Удары сыпались со всех сторон, Тсуна кричал и плакал, но мать не останавливалась. Сердца Хранителей обливались кровью, а разумы отказывались принимать это. Наконец, женщина услышала телефонный звонок и вышла, чтобы ответить. Шатен едва смог подняться и, держась за стену, дошел до окна. Собрав все оставшиеся силы в кулак, он вылез через окно на ветку, спустился с дерева и побежал. Он падал, стирая колени и ладони об асфальт, но не останавливался — страх подгонял его. Тсуна бежал к своему единственному другу — к Кее.

Воспоминания померкли. Затем темнота стала вновь приминать очертания дома Савад. Тсуна стал немного старше, но здесь точно так же боялся и старался быстрее сбежать из дома. Нана снова поймала его и, схватив за волосы, потащила к ванной. Она окунала шатена в воду, что-то приговаривая и крепко держа, чтобы он не смог вырваться. Так продолжалось долгое время, пока женщине это не надоело. Она резко подняла Тсуну на волосы и, дико смеясь, разбила его головой зеркало. Шатен смотрел на свое отражение в осколках и плакал, видя, как кровь растекается по его лицу. Нана бросила его на пол и, напоследок пнув ногой, ушла. Тсуна так и остался лежать в ванной посреди осколков зеркала и разбрызганной воды.

Хранители увидели еще несколько таких же эпизодов, в которых Нана избивала своего сына. Она была весьма изобретательна, а потому каждый раз было что-то новое. Ее жестокости не было предела, ровно как и ненависти. Лишь когда Иемитсу приезжал, она становилась доброй и заботливой, но тем не менее не упускающей случая поиздеваться над сыном. Тсуна боялся ее, а потому ничего никому не рассказывал. Он терпел все, переносил побои и оскорбления, но позже все равно улыбался Кее и заверял его, что просто упал.

На Хибари было больно смотреть. Его взгляд еще никогда не был так потерян, а руки слабы. Он бы сейчас и тонфа не смог удержать. Он столько лет дружил с Тсуной и ни разу не заподозрил, что Нана так издевается над своим сыном. Его глаза подозрительно заблестели, но он сдержал себя. Рядом с ним заходился бранью Хаято, а Реехей, прислонившись к стене, прикрывал глаза рукой. Такеши поддерживал в конец ослабевшего Мукуро, который едва держался, чтобы не потерять сознание.

Все молчали. Ужасная правда открылась им и многое объяснила. Например, почему Тсуна постоянно падал, почему с опаской относился к одноклассницам и почему побаивался всех женщин, хоть и старался этого не демонстрировать. Хранители были потрясены и только вслушивались в тихое попискивание приборов, что доносилось из операционной.

***

— Иемитсу, тебе лучше сесть, — мрачно сообщил Реборн в коммуникатор.

— Когда ты так говоришь, я жду по меньшей мере конца света, — донесся с той стороны взволнованный голос, пытающийся разрядить обстановку шуткой. Ведь киллер связался с Внешним Советником по экстренному каналу, да еще и во время задания. Реборн никогда так не делал, что могло означать только то, что случилось что-то ужасное.