Маска (И)

— Вот и хорошо, — кивнул Тсуна. — А теперь давайте расходиться, ваши раны еще слишком свежи для активного времяпрепровождения, — парни дружно вздохнули и стали стягиваться к выходу. Они были хорошо знакомы с гипер-заботой своего босса, поэтому даже не пытались с ним спорить. — Гокудера-кун, пока ты поживешь у Ямамото-куна, хорошо? — Хаято кивнул, соглашаясь. Компания бейсболиста оказалось не такой ужасной, как он боялся. К тому же здесь делают прекрасные суши и за небольшую помощь в ресторане ими очень щедро угощают. — Мукуро, я пойду с тобой. Хочу поговорить с твоими друзьями, — уже на улице сказал Тсуна иллюзионисту, которого сопровождали до его временного дома Реехей и Хибари. Они вызвались присматривать за парнем, когда он находился вне стен дома. Их сила и скорость позволили бы им в случае чего схватить Мукуро и, если понадобиться, обезвредить. Сам же иллюзионист фыркал на такую компанию и закатывал глаза, однако не отказывался от нее. — Просто дай им время. Уверен, вы подружитесь, — шепнул ему на ухо Тсуна и пошел вперед, в то время как сам Мукуро застыл посередине дороги, задумчиво глядя в спину шатена.

«Он так ярко сияет… Неудивительно, что он смог победить меня», — думал иллюзионист. — «У этого парня есть все шансы перевоспитать меня. Остается только один вопрос: сопротивляться или сдаться?..»

========== Часть 2. Глава 12. Решения ==========

Pov Мукуро.

Сколько себя помню, я был подопытным у собственной Семьи. Я и остальные дети жили в маленькой комнатке с минимальными удобствами и витающим внутри запахом смерти. Каждый день кто-то из взрослых приходил и забирал одного из нас. Иногда дети возвращались, тогда они были измученными, обвитыми бинтами, заплаканными и очень напуганными. Чаще всего они умирали через несколько дней в той же комнате, где мы жили. У нас на руках. А иногда дети не возвращались… Тогда каждый из нас трясся от страха, надеясь, что следующим будет не он.

Из нашей банды первым забрали Кена. Его не было несколько дней, и мы уже решили, что он не вернется. Но однажды дверь открылась, и в комнату грубо швырнули мальчишку. Сначала мы даже не поняли, что это Кен. Из-за многочисленных бинтов, скрывающих все его тело и изменившегося почти до неузнаваемости лица. У него были какие-то звериные черты, и первое, что мы от него услышали, было животным рыком.

Очень долго он вел себя как зверь. Рычал на нас и забивался в угол, пытался укусить или оцарапать когтями. Но со временем он стал возвращать себе человеческие черты. Наблюдая за нами, за нашим редким общением и действиями, он потихоньку стал вспоминать, что он тоже человек. Потребовалось еще немало времени после нашего побега, чтобы научить его нормально разговаривать, ходить на двух ногах, а не на четырех, не рычать, и не обнюхивать новых людей.

Вторым забрали Чикусу. Сейчас сложно в это поверить, но раньше он был веселым парнем, насколько это вообще было возможно в наших условиях. Он был оптимистом, говорил, что однажды нас спасут и мы заживем счастливой жизнью. Он больше всех заботился о Кене, когда тот не понимал ничего и действовал на инстинктах. Именно его первым принял в свою стаю мальчик-зверь и доверился.

Дети, хоть почти и не общающиеся между собой, были невероятно сплочены. Они пытались всеми силами выходить очередного вернувшегося или хотя бы облегчить его страдания перед смертью. Чикуса был одним из главных, он всегда старался ради других и помогал всем, кому только мог. Однако пришел день, и его забрали. Дети со слезами проводили его до дверей, где он, обернувшись, улыбнулся. Это была его последняя улыбка…

В отличие от других детей я не отсвечивался, но это вовсе не значит, что я не страдал. За каждого уходящего у меня болела душа, я мечтал спасти всех, помочь им, освободить из этого ада, но с уходом Чикусы надежда таяла. Вечно веселый парень ушел, а мы в растерянности остались в комнате и тихо молились, чтобы он вернулся. В моей душе постепенно скапливались страх и злость, которые другие дети выплакивали изо дня в день. Что-то черное поселилось внутри меня и ждало своего часа, чтобы вырваться на свободу.

Чикуса вернулся. Точнее это был не он, а его тело. Пустая оболочка. Не было больше улыбок, выдуманных историй о внешнем мире, мечтаний о счастье. Он стал тенью, и нам никак не удавалось его расшевелить. Кен жалобно скулил и терся о его ноги, но мальчик никак не реагировал, лишь скользил безразличным взглядом по комнате и молчал. Тьма внутри меня разрасталась. Я злился и хотел убить всех взрослых. Я возжелал уничтожить мафию.

Словно насмехаясь надо мной, детей стали забирать чаще, и больше никто не возвращался. Очень скоро мы поняли, что каждый следующий идет на смерть. Кен и Чикуса были все еще невменяемы, а из детей остались только я и еще одна девочка. Сейчас я уже и не вспомню ее имени, но она была очень сильной. Не телом, но душой. Она стойко приняла, что забирают ее, и на прощание, улыбнувшись, шепнула мне: «Будь сильным. Я верю, ты сможешь вытащить Кена и Чикусу».