Маска Гермеса

- Не думаю, что для спецслужбы подобная задача стоит особых трудов, - парировал Лаврецкий в тоне, отрицающим недоверие к ней. - Должно быть, сработали хакеры, или подкупили кого-то из персонала. Семь бед, один ответ, - продолжал он сдержанно. - Этот Спирин давно пытается меня шантажировать. Но у него узкое мышление, как и у всех ищеек. Не уверен, что за ним стоят влиятельные силы. Это похоже на агонию, дешёвую авантюру, а может и месть неудачника. Иначе, зачем он так упорно пытается подставить этого Византа, личность мало кому известную? - Лаврецкий бросил взгляд на Риту. - Моя служба собрала на него досье, - добавил он, встретив её лукавый и непроницаемый взгляд. - Правда, хоть я и могу строить догадки, но я так и не прояснил, чем этот Визант насолил Спирину? И что это, за загадочная личность, ваш, Визант? С какой такой особой миссией его сюда прислали, если иметь в виду превратности его короткой биографии?

- Точно я не могу вам сказать, меня в их отношения никто не посвящал, - уверенно соврала Рита, научившись в своей бывшей профессии говорить неправду без смущения. - А Визант, насколько я могу судить о нём, человек отчаянный, такие, в секретных службах, нужны всегда.

Лаврецкий так и не выдал недоверия к Рите и тем более избежал намёков на её связь с Византом, хотя сам воздух был пропитан этими ощущениями, и чтобы сохранить это хрупкое равновесие, она скрыла, что копии авизо она получила от самого Византа.

- А в чём лежит наш интерес, если мы спровоцируем скандал, или подогреем ту шумиху, которая ещё не утихла? - задался вопросом Лаврецкий. - Президенту критика западной прессы как с гуся вода. Может это только станет поводом для разборок у себя дома, против тех, кто пытается оттуда нанести ему моральный ущерб?

- Я теряюсь в догадках относительно целей этой кампании, - спокойно отвечала Рита, глядя своими обольстительными глазами на собеседника.

- Вы пришли меня убедить обнародовать эти материалы, но не очень, похоже, этого хотите. Не поделитесь ли своими сомнениями?

- В них нет ничего особенного. Если я инициирую этот скандал, то в моей стране, на моей журналистской карьере будет поставлен крест. Если же я этого не сделаю, то, возможно, я и вовсе не смогу вернуться на родину, по крайней мере, какое-то время. Спирин это устроит. С другой стороны, своим журналистским чутьём, я понимаю, что нельзя этот скандал уступить кому-то ещё. Тот, кому нужно слить эту информацию, может обойтись и без нас.

Рита сейчас теряла противоречивые чувства к тому, что ей приходилось приложить руку к гибели человека, с которым она состояла в близости, кто уже пострадал из-за неё, хотя и не пытался мстить. Скандал уничтожит в первую очередь Византа.

Лаврецкий, тем временем, смотрел на неё с мягким восторгом, готовый принять её доводы, под чем скрывался более существенный интерес, чем политика.

- На счёт карьеры вам нечего боятся, вы уже делаете её здесь, вместе с ростом моей компании. А ваше предложение, я одобряю, - от его издевательского взгляда у Риты все вскипело внутри, но она промолчала, закрывшись простодушной полуулыбкой.

- Секретная служба, так бесцеремонно орудующая на территории дружественной страны, это вызов, на который невозможно не отреагировать, - сделал вывод он деловым тоном, а затем добавил уже благосклонно то, чего она опасалась, так как не для того мечтала выйти из-под деспотичной зависимости одного, чтобы попасть в клетку к другому.

- Мы редко с вами встречаемся.

Хотя, покровительство Лаврецкого вряд ли представлялось столь жёстким и угрожающим, как от чиновника самой могущественной организации, зато перспективы открывались такие, что она и представить пока не могла. И почему б ей не повернуть всё в свою пользу, тем более, что в её же сети, спешили сильные мира сего.

- Слишком близкие отношения могут стать помехой для бизнеса, - ответила она, одарив его сияющей улыбкой, которая ничего не обещала, но и не отвергала.

Осязаемость новой любовной интриги увлекала её и казалась спасительным снадобьем.

- Часто успех сопряжён именно с близкими отношениями, - подхватил Лаврецкий, принимая её двусмысленность как зелёный свет.

ГЛАВА 28. СЛАВА ОТРИЦАТЕЛЬНОГО ГЕРОЯ.

Он ждал звонка от Воленталя после этого выпуска новостей, которые, возможно, ставили точку в его профессиональной карьере, а может и в судьбе. Телеканал Лаврецкого хотя и не имел пока широкой аудитории ни во Франции, ни вообще в Европе, но известия подобного рода со скоростью цепной реакции заполнили бы все национальные каналы, перекинувшись и на международное информационное поле.

Так и произошло с неотвратимостью снежной лавины. Его портреты уже на следующий день демонстрировали чуть ли не как террориста, с той лишь разницей, что его представляли специальным агентом спецслужб, возродивших практику внесудебных убийств. Не трудно было представить, что для Европы подобный факт превращался в настоящий шок, и не исключено, с серьёзными последствиями для межгосударственных отношений, а ему отводили роль жертвенной пешки.