Маска Гермеса

- Если есть обоснованные подозрения, я готов дать санкцию на отслеживание любого из своих подчинённых, - сухо ответил Буранов, не поддаваясь на лесть и намёк на то, что теракты, кем-то, кроме террористов, могли быть использованы и в борьбе за власть. - Следить за чиновниками из других ведомств я могу только с санкции президента.

Директор уверенно открестился от провокационных версий.

- Думаю, кто-то просто спасает честь мундира. Хотя нельзя исключать, что там завелись продажные мерзавцы, - резко добавил он.

- Основания, Григорий, более чем очевидны, - бойко подхватил Вольский. - Сотник не в одиночку создавал агентурную сеть, где наверняка кишело крысами. Некто Визант, ваш человек, ныне осуждённый, использовал его информацию, и хотел во время расследования указать на Сотника, но его показания замяли. Мои люди поднимали архивы, там полно белых пятен на этот счёт. Уверен, что этого Византа подставили, как и сдали сейчас Сотника.

- То совместное расследование возглавлял следственный комитет, а милиция переиграла моих людей, - развёл руками директор.

- Я знаю. Как и в последнем случае, когда следственный комитет не решился расширить круг следствия дальше фигуры Сотника. А он ключевой свидетел. Там, в лагере, он может замолчать навсегда.

Вольский выставил Буранова в ущербном виде, как проигравшего другим силовым ведомствам. Тут от союза и деться было некуда, чего директор вообще то и хотел, оставалось только вырулить на равноправные позиции.

- Прокуратура больше имеет влияние на суд, чем мы, вот и получаем плоды, - констатировал Буранов.

- Зато есть возможность взять реванш. У нас имеется финансовая зацепка на Сотника. Его брат в Германии открыл пару автосервисов, стоимостью приблизительно в пять миллионов евро. Хотя до этого работал простым моряком.

Раскрывая эту информацию, Вольский давал понять, что имеет сведения и от внешней разведки, через голову Буранова, который стойко снёс и этот маленький укол. Он наверстает позже, подключив своих спецов к делу и подмяв под себя этого Вольского, чтобы тот не обольщался на счёт своего мимолётного фавора у президента.

- Вдруг эта ниточка ведёт к финансовой системе продажных чиновников? А ещё хуже, террористов?

- Хорошо, договорились, - утвердительно произнёс директор, а затем добавил то, о чём будто забыл за важными деталями. - Мы вместе пойдём к президенту за санкцией отслеживать высокопоставленных персон из других ведомств.

- Идёт, - подхватил Вольский.

- Получается, что нашего сотрудника, по фамилии Визант не справедливо упекли за решётку? - поспешил сменить тему директор.

- Его вина слишком натянута, на мой взгляд.

- Я буду ходатайствовать за него, - пообещал Буранов, чтобы не ронять себя в глазах Вольского тем, что равнодушен к судьбе своих коллег. - Не исключено, что мы вернём его на службу.

- Мы его могли бы использовать уже сейчас. Он находится в одном лагере с Сотником. Пока Сотник держал язык за зубами, а Визант, возможно, единственный, кто способен вызвать его на откровенность. Сотник находится в отчаянном положении – и проболтаться боится, а заодно и того, что никто его тайн не узнает.

- Резонно, - согласился Буранов, вскинув бровь, скрывая то, что он приложил максимум своего влияния, чтобы виновного Сотника поместили в ту же колонию, где отбывал срок и его бывший сотрудник Визант, в то время как за неизбежным спором этих двух врагов наблюдало бы всевидящее око ведомства.

Оставаясь в стороне от судебного процесса, Буранов мог ответить присущим его службе способом: продолжить засекреченное расследование. В том, как раздобыть самые недоступные сведения, ведомству, разумеется, не было равных, а дойдёт ли дело до суда, это уже вопрос второстепенный, рассчитанный в основном на публику, к вниманию которой секретные службы не имеют особой ревности.

Важно уличить соперников в глазах высшего лица страны.

Для Вольского же, ревизора в силовых структурах, Буранов, тем не менее, был совсем не по зубам. Поэтому Вольский сам спешил в объятия директора самой могущественной службы.

***

В бушлат Византа сунули записку, когда он, нагромождённый миской жидкой каши с ломтями чёрного хлеба и кружкой чая, садился за стол. Узнаваемым старательным почерком Сотник предлагал ему новую встречу.

По лагерю бродили слухи, что в захолустный город, в районе которого находилась колония, прибыли столичные следователи, что сразу связали, разумеется, с не утихавшими событиями раскрытого покушения на массовое убийство. Окажись Сотник соучастником терроризма, он становился смертником по неписанным тюремным законам. Тем более, что заключённые, не избалованные развлечениями, жили ожиданием справедливого возмездия. Однако Сотник прежде времени не выглядел безвольным существом, которому всё равно, живёт он или нет. А вот на Византа злобно и предупредительно косились, как бы говоря, что и у него нет причин для особых надежд. Когда с тобой говорят представители власти в лагере, это всё равно, что тебя опускают до уровня стукача. Здесь же никто не сомневался, что следователи в первую очередь намерены допытывать Византа.