Маска Димитриоса

— Минуточку. Ведь вы ещё не знаете. Первое вам легко выполнить. Итак, я полностью отказываюсь от своей доли, и вы можете взять себе все деньги, которые выжмете из Димитриоса. Второе…

Он замолчал, взглянув на лицо мистера Питерса: вначале там была радость, затем недоумение, потом слезящиеся глаза мистера Питерса сузились до предела и он выдавил из себя:

— Я ничего не могу понять, мистер Латимер, но если это какая-нибудь глупая выходка…

— Нет, нет, мистер Питерс, ни то и ни другое. Вы говорили о «моральных принципах», не так ли? Быть может, в этом все дело. Но вряд ли, потому что я ведь участвую в шантаже, хотя и отказываюсь воспользоваться его плодами.

— Ну что же, — сказал мистер Питерс задумчиво. — Тем лучше для меня. В чем состоит ваше второе условие?

— Оно для вас совершенно необременительно. По вашим словам, Димитриос стал важной персоной. Я готов помочь получить вам миллион франков при условии, что мне станет известно, какой пост он сейчас занимает.

Мистер Питерс на мгновение задумался, потом, пожав плечами, сказал:

— Я согласен. Не вижу причин, по которым мне надо что-то утаивать от вас. Думаю, это сообщение вам ничего не даст, если вы попытаетесь идентифицировать Димитриоса. Дело в том, что Евразийский кредитный трест, зарегистрированный в Монако, засекретил все сведения о своей структуре и операциях. Могу только сообщить, что Димитриос — член правления этого банка.

Рандеву

Было два часа ночи, когда Латимер вышел из тупика Восьми Ангелов и направился к себе в отель на набережную Вольтера. Он то и дело зевал, во рту было сухо и сильно болели глаза. Но выпитый кофе гнал сон прочь, и мозг, казалось, работал с такой лихорадочной быстротой и удивительной ясностью, что все лишённое смысла становилось вдруг разумным и понятным.

Придя к себе, Латимер немного посидел в кресле, глядя на чёрную Сену, на отблеск света, горевшего где-то над Лувром. Он никак не мог выбросить из головы ни признания Дхриса Мохаммеда, ни драму Булича, ни рассказ о том, как бывший упаковщик инжира заработал свои миллионы, отравляя белым порошком Париж. Доподлинно известно, что по его вине погибли три человека, а сколько, должно быть, ещё безымянных жертв… Да, если существовало воплощение мирового Зла, то им, безусловно, был этот человек.

Но ведь Добро и Зло — это абстракции, созданные прошлым. Для новой теологии характерны понятия «хороший бизнес» и «плохой бизнес». С этой точки зрения, Димитриос — логическое следствие эволюции. Это логическое следствие тех перемен, в результате которых на смену «Давиду» Микеланджело, бетховенским квартетам и теории Эйнштейна пришли Бюллетень фондовой биржи и «Mein Kampf».

Конечно, один человек бессилен против тех, кто сбрасывает на детей бомбы. Он может только проклинать тех, кто это делает, да испытывать чувство сострадания к несчастным. Но действию отдельной личности можно и должно помешать, если она стремится причинять зло людям. Димитриос по крайней мере дважды совершил тяжкое преступление и, значит, в принципе может быть привлечён к суду, как и любой голодающий, укравший кусок хлеба.

Латимер видел черновик письма, которое мистер Питерс собирался отправить Димитриосу. Ему бросилось в глаза: письмо было написано в том же стиле, что и письмо одного шантажиста из его романа. Оно начиналось дружеским упрёком, что месье С.К., ныне процветающий банкир, член высшего общества, наверное, уже забыл автора, с которым когда-то съел пуд соли и заработал не одну тысячу. Далее выражалось пожелание, чтобы месье С.К. посетил автора письма в таком-то отёле, в девять часов вечера в четверг на этой неделе. После заверений в давней и искренней дружбе шла подпись, а затем постскриптум, в котором месье С.К. сообщалось, что автор письма не так давно виделся с одним человеком, который знает их общего друга Виссера и которому не терпится познакомиться лично с месье С.К. Было бы жаль, если бы обстоятельства помешали месье С.К. появиться в указанном месте в четверг вечером.

По плану Димитриос должен был получить письмо в четверг утром. Вечером в половине девятого «мистер Петерсен» и «мистер Смит» появились в отёле, где мистер Питерс предварительно заказал номер. Предполагалось, что Димитриос согласится уплатить требуемую сумму. Предосторожность заключалась в том, чтобы можно было исчезнуть, не оставив следов. Мистер Питерс заверил, что это можно сделать без труда.