Маска чародея

Он закричал моим голосом и попытался нанести ответный удар, уронив и меч, и сложенный лист на пол, но я снова был Секенром, это я катался по полу, беспорядочно молотя руками и ногами, пока Ваштэм, Тально, Бальредон, Лекканут-На и все остальные сражались внутри меня и со мной и друг с другом – даже отца я стал ощущать значительно слабее, когда он включился в драку. Я задыхался. Борясь со слабостью, я с трудом поднялся на ноги, но все тело свело судорогой, снова свалившей меня на пол. Очертания предметов потеряли четкость, комната поплыла перед глазами, погрузилась во тьму, и пока ко мне не вернулась способность видеть, они кричали, дрались у меня в голове, используя магию друг против друга. Белое пламя с шипением и треском вырывалось из моих ладоней. Изо рта шел дым.

– Секенр! Не стой на моем пути! Позволь мне убить его! Убей бога и станешь богом! Ты тоже станешь частью его. Обещаю!

Стиснув зубы, я продолжал бороться за контроль над телом. Теперь я сам был чародеем, а не перчаткой, которую надевает другой чародей. Я вцепился в свое истинное «я», повторяя формулы заклятий, выученные мной в Школе Теней – не то чтобы они были особенно нужны мне сейчас, просто я использовал их, чтобы сконцентрироваться, чтобы ввести всех остальных в заблуждение…

В этот момент я почувствовал невообразимое искушение магией, гораздо более сильное, чем когда-либо прежде. Я был точно таким же, как отец. Это было ужасно смешно и до смешного ужасно, так что я не смог сдержать ни хриплого смеха, ни судорожных всхлипываний.

Я умудрился сесть. Нагнувшись за упавшей на пол бумагой, я поднял ее высоко над головой, так, чтобы ее увидело божественное создание.

– Я пришел, – заявил я. – Смотри.

Я считал, что в букве тчод заключена громадная магическая сила, вполне достаточная, чтобы подчинить безмозглого бога.

Но он взял у меня листок и обжог мне руку своим прикосновением – мой рукав загорелся, листок бумаги тоже исчез во вспышке пламени, полетел пепел и лишь сияющая буква тчод, написанная ярким светом, осталась плавать в воздухе.

– Секенр! Сделай то, что ты должен сделать!

– А что я должен сделать, отец? Я не помню.

– Помнишь, помнишь, Секенр, – неожиданно оживилась Лекканут-На. – Мы все помним. Но именно я могу помочь тебе. Ведь мы друзья, правда?

В тот же момент я понял, что она больше не была мне другом, впрочем, как и остальные.

Кареда-Раза, чародейка, повелевавшая болью, сориентировалась в ситуации лучше всех нас вместе взятых. Она просто лишила силы часть моего заклятья, отбросив его, как мантию.

Мое тело больше не было защищено от огня Акимшэ.

Теперь я сам кричал, катаясь по полу, моя одежда загорелась в тот же миг, кровь зашипела, кожа покрылась пузырями, загоревшись, как факел. Я кричал в бесконечной агонии от беспощадной боли, агонии, которая никогда не кончится.

Я вспомнил трех горящих женщин, наставниц и жертв Тально…

Больше я ни о чем думать не мог…

Кареда-Раза питала свои силы, жадно поглощая боль, все виды боли, любую боль, даже свою собственную; теперь она получала удовольствие от моих страданий, хотя они стали и ее страданиями – она захватила тело и поднялась на ноги, голая, обрамленная пламенем, с мечом в руке, наступая на новорожденного бога, который в страхе инстинктивно пятился от нее.

Я закричал внутри Кареды-Разы, обращаясь не к ней, а к отцу, и предлагая нам объединить свои силы.

Вдвоем мы были много сильнее любого из всех остальных. Изменившееся соотношения сил на миг застало Кареду-Разу врасплох, всего лишь на миг.

Но именно этого мига хватило отцу, чтобы выхватить меч и вонзить его мне в сердце.

Закричав в ужасе и в изумлении, я упал на колени. Кареда-Раза вопила от ярости.

Крови не было. Огонь продолжал гореть на моем теле. Я стоял на коленях на полу посреди комнаты, полностью обнаженный, мучаясь от невообразимой боли, уставившись на меч, по рукоять погруженный в мою грудь. Не могу сказать, вышел ли он со спины. Вполне возможно.

Отец сотворил знак Воориш, связывающий мертвых, и умудрился выдохнуть через мое обожженное горло:

– Кареда-Раза мертва. Она умерла окончательно.

Он вытащил меч. Следующее, что я помню – я лежу на спине на полу, не уверенный в том, кто я и жив я или мертв, ошеломленным помимо всего остального последним открытием: чародей, бывший однажды Рыцарем Инквизиции – и лишь он один – может использовать священное оружие, чтобы убить другого чародея внутри себя самого.

Кареда-Раза исчезла окончательно – обрывки ее воспоминаний больше не смущали умы всех остальных. Она больше не жила внутри меня.

– А теперь мы должны закончить начатое, Секенр, – сказал отец.