Машина пространства

Я выбрался из воды и лежал на берегу реки, с трудом хватая воздух. Физическое оцепенение от нестерпимо холодной воды исчерпало все мои силы. Боль была в каждой мышце, по телу пробегала дрожь. Я продолжал лежать.

Минут через пять я встал и посмотрел на ожидавших по другую сторону потока Изобель и Салли. Я пошел по берегу вверх по течению, волоча конец веревки, пока не оказался напротив них. Изобель сидела на песке, но на меня не смотрела, тупо следя за течением. Возле нее стояла Салли, ее взгляд был очень внимательным.

Я кричал, командуя, что им делать. Салли что-то сказала Изобель, но та отрицательно затрясла головой. Мое терпение кончалось, дрожь в мышцах начинала сменяться судорогами. Я снова крикнул, Изобель встала. Они завязали веревку вокруг талий и на груди, как я научил их, затем, дрожа от страха, подошли к кромке воды. В нетерпении я мог слишком сильно дернуть веревку. Едва войдя в реку, они все равно сразу же плюхнулись животами в воду и стали бестолково молотить руками. Изобель не умела плавать и боялась утонуть. Я видел, что Салли борется с ней, стараясь не дать матери снова выползти на берег.

Перехватив у них инициативу, я потянул веревку и быстро выволок обеих на середину реки. Всякий раз, как лицо Изобель показывалось над поверхностью, она кричала полным страха и гнева голосом.

Не прошло и минуты, как они были рядом со мной. Салли лежала на илистом берегу, молча тараща на меня глаза. Я хотел, чтобы она отругала меня, но девочка промолчала. Изобель лежала на боку, согнувшись вдвое. Ее рвало водой несколько минут. Отдышавшись, она стала проклинать меня. Я не обращал внимания.

Вода в реке была очень холодной, но воздух теплым. Мы разобрали наши пожитки. За время переправы ничего не потерялось, но все намокло. По первоначальному плану предполагалось, что Изобель будет держать наш рюкзак над водой, а Салли поддерживать ее саму. Теперь и одежда, и еда были мокрыми, спички тоже не годились для разжигания костра. Мы решили, что лучше снять с себя одежду и развесить ее на кустах и деревьях в надежде, что к утру она достаточно подсохнет.

Устроившись несчастным, дрожащим клубком на голой земле мы тесно прижимались друг к другу, чтобы согреться. Через полтора часа Изобель уснула. Салли лежала в моих объятиях с открытыми глазами.

Салли знала, что я тоже не сплю. Мы с ней не смыкали глаз почти всю ночь.

Я провел ночь с женщиной по имени Луиза. Она сняла для нас номер в отеле на Гудж-стрит; я сказал Изобель, что принимаю участие в ночной демонстрации в колледже, поэтому мог не возвращаться домой до утра.

Мы пообедали с Луизой в греческом ресторанчике на Шарлотт-стрит, затем, не желая торчать весь вечер в номере, отправились в кино на Титтенхэм-Корт-Роад. Я не запомнил название фильма. Помню только, что он был заграничным с субтитрами на английском и что речь в нем шла о жестоко окончившихся любовных отношениях цветного мужчины и белой женщины. Было несколько откровенно сексуальных сцен, но многие кинотеатры с удовольствием демонстрировали фильмы, где представлялись разнообразные формы полового акта в мельчайших деталях, потому что, несмотря на отсутствие запрета, бывали случаи, когда полиция врывалась во время сеанса в зал. Однако к тому времени, когда мы смотрели этот фильм, он демонстрировался уже более года без подобных инцидентов.

Мы с Луизой сидели в заднем ряду и, когда полицейские ворвались через оба боковые входа, нас поразило, с какой тоностью это делалось и поняли, что рейд тщательно спланировал. Около каждой двери осталось по полицейскому, а остальные редким кордоном окружили зрителей.

Минуту или две казалось, что никакого продолжения этих действий не будет, и мы смотрели фильм, пока не включился верхний свет. Проецирование на экран несколько минут продолжалось и при свете. Наконец демонстрация фильма резко оборвалась.

Мы просидели минут двадцать, не понимая что происходит. Один из полицейских оцепления был недалеко от меня и я спросил его, в чем дело. Он не ответил.

Нам было приказано выходить из зала ряд за рядом и называть имя и адрес. По счастливой случайности у меня не было с собой никаких документов, поэтому я назвал вымышленные имя и адрес. Меня обыскали, но отпустили, после того как предъявившая документы Луиза подтвердила мои слова.

Мы сразу же вернулись в отель и улеглись в постель. После событий этого вечера я чувствовал себя полным импотентом и, несмотря на изощренные усилия Луизы, наше половое общение так и не состоялось.

Через три месяца к власти пришло правительство Джона Трегарта.

Как к противнику, мы питали к афримским войскам отвращение. До нас непрерывно доходили слухи об их трусости в бою и надменности в победе, какой бы незначительной она ни была.