Машина пространства

Вчера добровольцем стал, как мне показалось, деревенский житель из здешних мест: высокий, дородный, он отличался обветренным красноватым лицом и суффолкским выговором. Сидевший в середине первого ряда, он привлек мое внимание еще в самом начале представления. Мельком взглянув на его добродушно-туповатое лицо, я сразу наметил этого зрителя в помощники. Он действительно предложил свои услуги, когда я объявил, что мне требуется ассистент; а ведь что-то в нем должно было меня насторожить. Однако, пока я выполнял фокус, он неплохо мне подыгрывал и даже пару раз вызвал смех в зале своим незатейливым юмором и наивными репликами. («Возьмите карту», – попросил я его. «Это как же, сэр: насовсем, што ль, взять?» – вытаращил глаза доброволец, явно работая на публику.)

Как же я не догадался, что это был Борден?! Он ведь сам дал мне подсказку, написав на игральной карте почти что анаграмму своего имени: Альф Редбон. Но, занятый выполнением трюка, я решил, что так его и зовут.

Завершив карточный фокус, я пожал ему руку, поблагодарил, назвав по имени, а затем поаплодировал вместе с публикой, пока Эстер, моя ассистентка, сопровождала его к спуску со сцены в партер.

Я не обратил особого внимания на то, что несколько минут спустя, когда готовился «Яркий миг», место Редбона все еще оставалось пустым. В напряжении, с которым всегда связан показ данного номера, я краем глаза заметил отсутствие своего помощника, но не придал этому значения. Вместе с тем я чувствовал, что допустил какой-то промах, но не мог понять, какой именно. И только в момент старта, когда через аппарат Теслы побежал ток и вокруг моего тела зазмеились щупальца высоковольтного разряда, отчего публика затаила дыхание, я наконец-то осознал, чем чревато отсутствие добровольца. Меня словно громом поразило.

Слишком поздно! Установка была включена, и у меня не оставалось выбора: пришлось продолжать иллюзион.

На этом этапе менять ничего нельзя. Даже выбранное мною место материализации четко зафиксировано. Ввод координат, который выполняется перед представлением, – слишком сложный и трудоемкий процесс, чтобы выполнять его на ходу. Накануне вечером я настроил аппаратуру таким образом, чтобы после транспортации появляться в верхней ложе слева от сцены. По договоренности с дирекцией, билеты в эту ложу не продавались. Ложа находилась примерно на той же высоте, что и главный балкон; ее хорошо видно практически отовсюду.

Траектория была рассчитана таким образом, чтобы материализация происходила на перилах ложи. Я должен был появиться над партером, лицом к залу, делая вид, что судорожно пытаюсь сохранить равновесие, при этом беспорядочно размахивая руками и дергаясь всем телом. Во время первого представления все шло по плану, и мое волшебное перемещение сопровождалось визгом, встревоженными возгласами и выкриками зала, за которыми последовали оглушительные аплодисменты; я спускался на сцену по канату, который подбросила вверх Эстер.

Для того чтобы появиться на перилах лицом к публике, мне следовало, находясь внутри аппарата Теслы, стать спиной к ложе. Публике, конечно, это невдомек, но поза, которую я принимаю, воспроизводится в месте моего появления. Поэтому я не мог, находясь внутри аппарата, видеть место, в котором собирался материализоваться.

Когда я понял, что Борден где-то рядом, меня оглушила страшная уверенность: он снова готовит подлость! Вдруг он притаился в ложе и столкнет меня вниз, как только я появлюсь на перилах? Я чувствовал, как неотвратимо нарастает вокруг меня электрическое напряжение и в то же время, страшно волнуясь, не мог не повернуться, чтобы взглянуть на ложу. Ее очертания были едва различимы сквозь грозные бело-синие электрические сполохи. Все выглядело спокойно; не видно было никаких препятствий для моего перемещения, и, хотя я не мог заглянуть внутрь ложи, где стояли кресла, ничто не предвещало появления в ней посторонних.

Однако намерения Бордена оказались значительно более зловещими, и в следующий миг мне все стало ясно. Когда я обернулся, чтобы разглядеть ложу, катастрофически совпали два явления.

Во-первых, началось перемещение моего тела.

Во-вторых, из-за внезапного отключения электричества мгновенно прекратилась подача тока. Сразу же исчезли голубые огни, угасло электрическое поле.

Я остался на сцене, внутри деревянной клетки аппарата, на виду публики. И, полуобернувшись, неотрывно смотрел на ложу.

Транспортация была прервана! Я не сумел ее вовремя предотвратить и теперь лицезрел свой образ на деревянных перилах. Это был мой призрак, мой дубль, на мгновение застывший в той самой позе, которую я принял, когда оглянулся: корпус повернут вполоборота, ноги полусогнуты, голова обращена в сторону, лицом вверх. Передо мной предстал полупрозрачный, бестелесный фантом меня самого, наполовину завершенный престиж. Пока я его разглядывал, он испуганно распрямился, взмахнул руками и рухнул в ложу, исчезнув из поля зрения!