Маша-растеряша

Я чувствовал, как она дрожала в моих руках, волновалась. Моя маленькая. Её пухлые губы сводили с ума, а невинное смущение торкало безотказно. Мне хотелось зацеловать, зализать, закусать, а потом снова зацеловать. Всю! Она такая охренительная. И почему я не встретил её раньше? Где была?

Затискал её всю сразу, ещё в лифте. Набросился, как зверюга, думал там же возьму. Она такая нежная, и вроде не ромашка, но скована и забита. Внутри неё, я был уверен – огонь. Стоило только подуть на искры, распалить и будет кострище. Нельзя с ней грубо, потом можно и нужно. Итак, её утащил практически.

Зацепила меня Машуня ещё тогда, в пробке. Смешная. Песни орала беззвучно, такая хрупкая в огромном гелике. Видно сразу, что не моего поля ягодка. Упакована полностью, наверное и муж имелся. Или папик.

«Но когда тебя это останавливало, да, Платонов?»

Поцеловал манящую нежность и сразу улетел. Хотел сорвать с неё это бесящее меня платье. Весь вечер в том баре мечтал об этом, пока отслеживал похотливые взгляды в её сторону. Интересно, она вообще понимала, как действует на мужиков вокруг?

«Мда, давненько с тобой не было такого, Андрюха».

– Маша, Машенька, Машуня… – мурчал ласково, прихватывая губами бьющуюся венку на шее, попутно раздевая свою Машу-растеряшу.

Она впивалась короткими ноготками в плечи и гладила спину, а меня уже разрывало. Так хотелось уже ворваться в её влажную мякоть, проверить пальцами течет ли. Был уверен, что да. Видел, что она хочет, не меньше моего.

В мой рот врывались её стоны и это отрубало меня окончательно от реальности. Опрокинув на кровать свою добычу, снял футболку и джинсы с боксерами. Растеряша округлила глаза и вспыхнула. Щёки раскраснелись, грудь вздымалась. Она шумно дышала в нетерпении. От неё одуряюще пахло чистым дурманящим возбуждением. Всё.

 «Никаких стопов не будет! Всё сделаю». 

– Хочу тебя, малыш, – стянув ненавистное платье, практически завыл, когда увидел кружевные резинки чулок.

Нависнув над своей добычей, я падал в пропасть её карих глаз. Они масляно блестели, не оставляя другого выбора: только смотреть в их глубину.

– Ты хочешь? Хочешь же? Скажи? Да? – я походил на одичалого маньяка, который бабу не видел никогда. Горячее дыхание опалило мои губы, когда она выдохнула:

– Дааа … – и мне было достаточно тихого неуверенного шёпота.

«Ничего, сейчас я буду убеждать, а это я хорошо умею.» 

Щёлкнув застёжкой лифа, зашипел от прекрасного вида манящей груди. Нежная кожа покрылась крупными мурашками. Возбуждённые пики красивых сисичек жаждали моих ласк.

«Кто я такой, чтобы отказывать себе в этом?»

Захватив ртом розовый сосок, втянул, посасывая, и одновременно с этим проникнул в трусики, где уже было давно мокро. Маша ахнула, что-то бормотала, пытаясь свести ножки.

– Нет, нет, нет, малыш. Не закрывайся, – уговаривал и тут же целовал, продолжая нежно «пытать» киску.

Такая отзывчивая девочка двигалась в такт ускоряющимся пальцам. Я целовал её живот, обводил языком пупок, спускаясь ещё ниже. Вылизывая до одурения киску, покусывал и посасывал клитор. Малышка стонала, не сдерживалась. Сладкая.

– Бля, малыш, больше нет сил терпеть, – сказал ей, врываясь резким толчком на всю длину.

Дёрнувшись от кайфа первого проникновения, зажмурился. Маша притихла, вцепившись руками за бугристые плечи. Медленно вышел, чтобы снова ворваться в неё и выбить страстный стон моей малышки. Прекрасное зрелище: глазки закатились, ротик приоткрылся. Чувствовалось, что досталась мне голодная девочка.

«Ну ничего, малыш, мы это исправим!»

Закинув стройные ножки на плечи, вбивался в неё сильнее. Моя рыбка постанывала, а когда я стимулировал пальцами её клитор, она уже срывалась на хриплый крик. И кричала так, что я хотел её, уже находясь в киске.